Путешествие в Армению. Часть 1: "Розовый Ереван"
Путешествие в Армению. Часть 2: "Путешествие в язычество"
Путешествие в Армению. Часть 3: "Гегард: монастырь в скалах"
Путешествие в Армению. Часть 4: "Севан, черная жемчужина"
Путешествие в Армению. Часть 5: "Еще больше монастырей"
Хоть весь Тбилиси в грудь свою вмещу я, 
не выплачу и слова не сыщу я.
Булат Окуджава

Сегодня уезжаем в Грузию. Прощаюсь с Ереваном. Солнечно. На прощание Арарат показал себя во всей красе, так же, как и Севан. Лазурное и белоснежное – последние впечатления Айастана. А еще увожу в самом своем сердце его приветливость, гостеприимство и прекрасные улыбки людей.

Маршрутка – полный интернационал. Парни из Кракова и Гданьска - Польша, из Вроцлава – Чехия, водитель армянин, Россию представляю я. Затем к водителю подсаживается итальянка, с которой объясняются на английском. Женщина путешествует уже по четвертой или пятой стране и переполнена впечатлениями, поэтому говорит много, быстро и эмоционально… Через две минуты такого «общения» водитель бросил руль, воздел руки к потолку кабины и взмолился: - Господи! Пусть этот женщин уже поспит немного!.. 
В Дилижане к нам подсела австралийка.
Едем долго; горы становятся все белее; из весны снова возвращаемся в зиму. Снега глубокие; деревья облеплены снегом прямо как в родной уральской тайге. Появляются и хвойные, по которым я уже успела соскучиться, постепенно горы становятся все более лесистыми. По склонам бредут темные тени, как отары темнорунных овец – где-то над головами у нас «пасутся» стада облаков, хотя и не такие грозные, как вчера. Через некоторое время зима начинает уступать весне. К Дилижану от снега уже ничего не осталось. А горы напоминают разноцветный ковер: бурые, зеленые, белые, ярко-желтые от зацветающих деревьев…
КПП на границе проходим довольно быстро. Здоровенные «пограничные» псы лениво развалились на входе и активно требовательны на выходе, приходится заплатить «дань» остатками лепешки. Въезжаем в Грузию; собаки – одна из интересных примет. Если бы наши несчастные бездомыши знали, как там живется их собратьям, они давно бы, наверно, эмигрировали. Чипированные, поголовно сытые (по крайней мере, там, где я их видела), спокойные и полные чувства собственного достоинства, отнюдь не мелкие, а как минимум кавказки, полукавказки, просто крупные дворняги ведут себя так, словно улицы принадлежат им, но без малейшей агрессии. Зачем? Булгаков вспоминается: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» Дают, и охотно (еще бы, тут харчевня какая-нибудь через каждые пятьдесят метров!); есть и такие, что подставленные пузы чешут; а в целом – мирное соседство, никто ни к кому не цепляется. Будки стоят прямо на улицах в Тбилиси, с подстилками, мисками; я даже двухэтажную будку видела с широкой лесенкой – можно вальяжно прошествовать в апартаменты. Пара четвероногих друзей обитает как раз у подножия Мтацминды, встречают туристов.
На гору Мтацминда мы отправились в первую очередь. Мне хотелось своими глазами увидеть могилу Грибоедова. 

Он встретил княжну Нино Чавчавадзе совсем девочкой и был очарован ею. Когда ей исполнилось 16, попросил ее руки. На свадьбе обронили кольцо. Счастливые, влюбленные, им не хотелось верить в дурные приметы. Семейное счастье Нино и Александра продолжалось… целых десять дней. Потом он отправился с дипломатической миссией в Персию. Она проводила мужа до границы, потом были письма и ожидание его возвращения. Он вернулся - в закрытом гробу. Фанатики, напавшие на дипмиссию в Тегеране, три дня таскали его обезображенный труп по улицам. Шах выплатил императору Николаю цену крови – огромный алмаз. А Нино, став юной вдовой, 59 лет хранила верность мужу. Здесь, на Мтацминде, возле церкви святого Давида, она поставила надгробие на могиле любимого и каждый день ходила сюда. Она сделала все, чтобы была напечатана пьеса «Горе от ума», чтобы было дано разрешение на ее постановку. Она сохранила грибоедовские архивы. Она много занималась благотворительностью. Но эта надпись на надгробии – «Зачем пережила тебя любовь моя?» - о многом говорит. Нино умерла в эпидемию холеры: ухаживая за больными, заразилась сама… 
Возле церкви теперь целый некрополь знаменитостей. Увы, без гида эти надгробия с грузинскими надписями немы.

Я всегда хотела побывать в старом Тбилиси: литературные ассоциации бередят воображение – ну, там, Лермонтов, Грибоедов, Окуджава, моя любимая Ричи Достян… У Грибоедова я побывала. Поездка в Мцхету (Лермонтов!) сорвалась из-за проливного дождя. Зато грело душу, что, возможно, по этим самым улочкам ходил юный Окуджава: его отослали к тбилисской родне после того, как родители были репрессированы.
Мы и жили в отеле на одной из старых улочек, практически на берегу Куры. Улочки под немыслимым углом поднимаются, загибаются, опускаются – как по ним ездят? Но ездят, и среди машин еще умудряются проскальзывать разные доставщики на скутерах. 
Любимые платаны, напоминающие о толкиеновском Белом древе. У них на самом деле светлая, почти белая кора, а стволы в 2-3 обхвата совсем не редкость.
И, конечно, летающие тбилисские котики!.. Везде!
Немудрено, что именно здесь, в Тбилиси, была написана очаровательная повесть Ричи Достян «Кинто». Достян – очень сильно забытая и очень мало известная советская писательница. К сожалению, забытая. Ее жизнь была связана с Варшавой, Тифлисом (старый Тбилиси), Ленинградом и Москвой.  По книге «Кинто» я и знакомилась с Тифлисом. А вы, кстати, знаете, кто такой кинто?.. Ну, тогда посмотрите буктрейлер.