Спецрепортаж. Общественные наблюдатели проинспектировали колонию в Тавде

В минувшее воскресенье, 11 декабря 2016 года, общественные наблюдатели Андрей Клейменов и Ольга Вековшинина посетили ИК-26 – тавдинскую колонию строгого режима. Тавда сейчас тоже классическая деревня при ГУФСИНе. Как и Сосьва. Работы здесь, за исключением колоний, не густо. Гидролизный завод, как говорят местные, раздербанили еще в 90-х. Правозащитник и руководитель «Правовой основы» Алексей Соколов говорит, что у этой колониии репутация места, где нет произвола. Предновогоднего вида снежок, ложащийся на двор перед штабом, чистит сотрудник. У входа установлена кнопка-звонок для вызова сотрудников. – Ничего себе! – удивляется Алексей Соколов. – Сделали, молодцы. В прошлый раз приезжали – не было. Тут правозащитник говорит, что хорошо бы членам Общественной наблюдательной комиссии обращать отдельное внимание на существование «Доступной среды» в учреждениях. Ясно. Воскресный день. Часть руководителей администрации исправительного учреждения на рабочих местах. В частности, замполит Константин Баркалов, который будет нашим сопровождающим. В уголовно-исполнительной системе человек служит 19 лет. Константин Сергеевич рассказывает, что в колонии новый начальник, пока не утвердили. Учреждение – сравнительно небольшое. Лимит наполнения – 726 человек. Производственная деятельность в 26-й – это, в основном, деревообработка. Тавдинские колонии, а через забор от 26-й стоит другая строгая зона, недалеко, в поселке Азанка, еще расположена колония для «первоходов» (есть на территории и колония-поселение), традиционно занимались лесозаготовкой и лесопереработкой. В советские годы и в 90-е колоний здесь было за десяток, но... – Гуманизация, – отмечает Баркалов. Исправительная колония в Тавде считается колонией с достаточно мягким режимом. Фото: Алексей Соколов Ученье – свет. Даже в колонии В 26-й есть школа, в которой занимаются 2 класса и отделение ПТУ. – Занятия не прогуливают? – Баркалов улыбается и говорит, что это – проблематично. – Хотя если человек болен, то на занятия он, конечно, не ходит. Классы в колонийской школе такие же, как в любой провинциальной школе Карпинска. Волчанска или там Ивделя. Только решетка есть. Которая учителя от учеников ограждает. – Условия для получения образования созданы. Главное, чтобы они хотели учиться. А то многие из них после 30 лет – до этого возраста они обязаны получать образование – к учебе резко охладевают, – замполит рассказывает еще, что осужденные при желании могут получить рабочее образование и корочки сварщика, автослесаря, повара... – Хорошо бы еще на трактористов учить, например. Тут такая профессия востребована. Но у нас у самих полтора трактора на ходу. Вопросы есть: автодром ставить надо. Думаем... На стене большой плакат: «Распорядок, честный труд – на свободу приведут!». Жалобы. Обоснованные и необоснованные Баркалова прерывает сотрудник, докладывающий, что в ШИЗО – 13 человек. В штрафном изоляторе мужской голос на всю мощность громкоговорителя вещает про ПВР: «В исправительных учреждениях обеспечивается выполнение санитарно-гигиенических норм»... Минут через десять хочется биться головой о толстенную металлическую дверь с биркой «склонный к суициду и членовредительству». – Задолбали ПВРом. Я скоро сам буду разговаривать, как диктор-юрист. С утра врубают и понеслась. До обеда. После обеда тоже работает. Радиовещания нет уже пару месяцев. Не выдают нательное белье зимнего образца. Нормы по питанию не соблюдаются, – осужденный К. из штрафизолятора перечисляет свои жалобы. Этот осужденный попросил конфиденциального свидания. По закону он имеет право пообщаться с общественными наблюдателями тет-а-тет. Сотрудники колоний должны видеть разговор, но не слышать его... Записываем. Баркалов потом скажет, что жалобы есть двух видов: обоснованные и не обоснованные. – Обоснованность жалобы может подтвердить, например, суд или прокуратура по надзору. А мы что? Мы люди военные. Работаем, как законом положено, – отмечает замполит. – Вот положено по закону обеспечивать содействие ОНК и мы обеспечиваем содействие ОНК. Из двух отрядов (система проходных комнат, в блоках по 18 градусов Цельсия, на стенах картины) – Сами рисовали, среди осужденных попадаются такие художники, – говорит начальник ОВРО (отдел воспитательной работы) Александр Солодухин. На разговор просятся человек 10. Говорят даже в присутствии замполита, жаловаться не боятся. Осужденный Б. из Ростовской области жалуется, что нет в библиотеке юридической литературы. Просит оказать ему юридическую помощь. – Скажите, а у вас в библиотеке, что правда нет Уголовно-исполнительного кодекса? – спрашиваю. – Должен быть. Ты у начальник отряда возьми... Осужденный Я. из Каменска-Уральского. Недавно ему исполнилось 60 лет и мужчина жалуется, что из пенсионного фонда ему пришла бумага, что в пенсии по возрасту ему... отказано. Понятно, будем заниматься. Осужденный П. жалуется, что потерялись жалобы в прокуратуру. Осужденный У. болен. Жалуется на ухудшение состояния и нехватку лекарств. Осужденный Л. жалуется на нарушения при начислении пенсии. Осужденный П. – инвалид. Жалоба на условие содержания – трясется пол, жалуется и на то, что без конвертов не берут жалобы в суд и прокуратуру. Осужденный М. жалуется на незаконный приговор суда. По его, конечно, мнению. Говорит, что подписал признательные показания потому что били полицейские. Самое «накаленное» место – ПКТ Это помещение камерного типа, тюрьма в зоне. Осужденные сидят здесь в наказание. Обращения есть практически из каждой камеры. Осужденный С. был в 46-й колонии и проходит свидетелем по делу об убийстве осужденного. Говорит, что сотрудники оказывают на него давление. В другой камере осужденный, которого поместили сюда из соображений безопасности. Рассказывает, что в отряде, где он содержался, «рухнула» «дорога» с воли. «Дорога» на сленге – это путь, по которому в места принудительного содержания доходят запрещенные к обороту вещи. Например, телефоны или алкоголь. Когда «дорога» встала, один осужденный, к которому, скажем так, прислушивается масса заключенных, обвинил нашего собеседника. Вот и опместили от греха, чтобы жив и здоров был. – Это не я, это не я, – говорит осужденный. – Это – не я...

Спустя шесть часов общественные наблюдатели покидают колонию. – Приходите реже, – шутит замполит. Новый визит в Тавду общественные наблюдатели планируют нанести уже совсем скоро.