В этом году свердловские театры номинированы на национальную театральную премию рекордное количество раз — 21, и в трёх главных номинациях представлен Серовский театр драмы им. А.П. Чехова со спектаклем «Трамвай «Желание» приглашённого режиссёра Андреаса Мерца-Райкова.Главный режиссёр театра Пётр Незлученко, претендующий название лучшего актёра, уже находится на пути в Москву. Накануне он рассказал «ОГ» о том, как относится к «золотомасочному» успеху, и как сегодня выживают театры малых городов. Фото: teatrserov.ru - Пётр, поделитесь впечатлениями от показа вашего спектакля на «Золотой маске». — Может, и неправильно так говорить, но это было как любое другое выступление в одном из городов нашего округа. Мы сыграли множество спектаклей в Серове, Нижнем Тагиле, Краснотурьинске — возим его, так сказать, по кругу, и это было очередное такое выступление. А вообще, я сам себя настраиваю и артистов своих, что на сцене нужно умереть. Каждый раз играть как последний. А иначе мне бы как зрителю было обидно, что на меня потратили не такое количество сил, как, например, на фестивальный показ. — И особого волнения в Москве не было? — Не до того было. Некогда. Так уж получилось, что это была очень изнурительная поездка: сначала мы ехали шесть с половиной часов до Екатеринбурга на нашем стареньком «пазике», потом ожидание в аэропорту — рейс задержали на два часа, перелёт… Это всё нас очень вымотало. Приехали, бросились искать, где бы поужинать… Хотя что я вообще про еду рассказываю? (смеётся). Ну просто, чтобы вам понятен был наш график. Поели, легли спать. Утром вскочили, поехали осваивать площадку. Подъехал режиссёр, начали репетировать. Репетировали-репетировали. Скоро играть. Сыграли. Поехали в гостиницу, там всех немножко отпустило. А утром снова в аэропорт. Но режиссёр Андреас Мерц-Райков молодец, я думаю, он специально не дал нам возможности задуматься, заволноваться — он репетировал с нами почти до самого начала показа. — Как приняла вас московская искушённая публика? — Если у нас дома мы играем для семьи Стэнли и Стеллы, члены которой в основном сидят в зале, то в Москве мы играли для Бланш — неважно, мужского или женского пола. Москвичи встали на её сторону, они как бы говорили «не надо нас трогать». Ведь по ходу спектакля зритель, так или иначе, всегда ассоциирует себя с героями, и московская публика отторгла этот мир, в котором мы, по большому счёту, и живём. — В журнале «Сноб» некий журналист написал, что от одного из членов экспертного совета после показа услышал такую характеристику вашего спектакля: «уральская жесть». Согласны с этим? — Может быть… Мой персонаж говорит: «Детка, когда мы с тобой познакомились, ты подумала, что я простое быдло. Ты была права, так и есть — прост как грязь. Но как же тебе это нравилось…» Спектакль поставлен для нашего города, для людей, которым это близко. Урал вообще более суров, чем столица, это естественно. Как минимум у нас холоднее (улыбается). Мы играем то, что видим каждый день. — Ещё в кулуарах «Золотой маски», насколько нам известно, многие говорили, что пока ваш спектакль не увидели, вообще не подозревали о существовании города Серова… — Это, на мой взгляд, самый важный фактор во всей этой истории с «Золотой маской». В своё время наш город прославили Костя Цзю, Олеся Лафина — чемпионка мира и серебряный призёр Паралимпийских игр по пауэрлифтингу… Вот и мы свой вклад внесли. А ещё это, конечно, повод, чтобы на нас обратили внимание власти города. Хотя и до «Маски«лишними нас никто не считал. — В номинации на лучшую мужскую роль в драматическом спектакле ваши конкуренты — Олег Табаков и Виктор Добронравов. Многие актёры об этом и не мечтают. — Поездка на «Золотую маску» вырвала труппу из нашей безумной жизни. Думать о премии, волноваться — времени нет. Вот когда на церемонии награждения окажусь, может быть, осознаю это. Может, испытаю восторг. Но сравнивать себя с такими мэтрами как Табаков, у меня не получается. На церемонию мы поедем втроём — режиссёр, я и директор нашего театра Наталья Мозжакова. Раньше мы награждение видели только кусочками, по телевизору. А в этот раз будем в центре событий, будем напитываться энергией театральных мастодонтов (смеётся). — Когда вас называют провинциальным театром, не обижаетесь? — Я против этой формулировки. Мне больше нравится позиция Театра наций — они создали Фестиваль театров малых городов России. К слову «провинция» у меня негативного отношения нет, а вот понятие «провинциальный театр» уже обретает другой смысл. Есть Театр Олега Табакова, театр «Et Cetera», а есть провинциальный? Нет, не согласен. Провинциальный театр может быть и в столице, тут дело в голове, в отношении к творчеству. — Серов — маленький город, и публика в театре в основном одна и та же. Но вы говорите, что театральная жизнь у вас кипит. Как это возможно? — От того, что городок маленький, зависит количество сыгранных спектаклей, оно должно быть пропорционально количеству жителей города. Например, если в Екатеринбурге — городе-миллионнике — постановку можно показать, допустим, сто раз, то у нас (на сто тысяч зрителей) — только десять. А финансирование у всех одинаковое, то есть зарабатывать мы должны столько же. Поэтому у нас есть параллельные спектакли, поэтому мы не можем позволить себе не ездить по малым площадкам — детским садам, школам и так далее. Отсюда и столь интенсивный режим. — Гастроли по городам области для вас — это тоже способ выживать? — Чтобы театр жил, он должен играть. И не только у себя. На наш Северный управленческий округ мы одни. Есть ещё Краснотурьинский театр кукол, и всё. Мы выступаем в Туре, Лесном, Качканаре, самая северная точка, где мы играли — Североуральск. Очень ценим дружбу с театром Нижнего Тагила. Мы даже называем себя театрами-побратимами. Кстати, на «золотомасочном» показе присутствовал худрук Нижнетагильского театра драмы Игорь Булыгин. И несмотря на то, что у них и свои спектакли востребованы, они предоставляют нам площадку, и мы им, по возможности, тоже. Когда бываем в Екатеринбурге на фестивалях, нам часто говорят, что неплохо бы было и у вас устроить гастроли нашего театра. Но это нам, увы, не позволяет наш транспорт. — Горько (другого слова подобрать не могу) было читать комментарии к нашей публикации о вашем театре, где серовчане писали, что номинация на «Маску» — есть, а здания у театра — нет. На какой стадии решение этого вопроса? — На очень и очень отдалённой. Пока нет прочных обещаний, хотя все об этом помнят… Мы, как и все, почти 75 лет находимся на базе Дворца культуры металлургов. Правда, первую половину жизни театр был всё-таки важнейшим коллективом в этом здании. Но времена изменились, каждая организация должна зарабатывать — и те условия, в которых мы сейчас находимся, никуда не годятся, тишины у нас не бывает совсем. Например, репетируем под свадьбу, а выступаем под чей-нибудь юбилей. У нас был случай, когда мы играли спектакль «Отрочество» в Малом зале, а в Большом праздновали именины бабушки. И представляете, у нас по сценарию тишина — и тут на весь зал раздаётся: «С днём рождения, улыбок, радости, веселья»… Хотя в этом есть один плюс: мы всегда находимся в боевом режиме. И если для другого театра условия в некоторых поездках неприемлемы, то мы привыкли ко всему. Но будь у нас своё здание, мы бы могли делать много больше. И дело не только в шуме. Нам сцена и другие помещения принадлежат лишь 15 дней в месяц. И за это время нужно успеть всё. — Для вас этот театр действительно является родным, ведь у вас уже династия — сначала главным режиссёром был ваш отец — Владимир Сергеевич, а с 2014 года — вы… — Верно. Отец заступил на пост главного режиссёра в 1979 году. Мы приехали в Серов из Комсомольска-на-Амуре, когда мне было полтора года. А так как родного города я, по сути, никогда не видел, то Серов и стал для меня родиной. В то время актёры и режиссёры очень интенсивно перемещались по стране, всё было проще: бытовало мнение, что в Советском Союзе человек не пропадёт. До Серова отец поменял много театров — в Прокопьевске, Владивостоке, Новокузнецке, Твери — где-то были просто постановки, где-то постоянная работа. И Серов стал уже последней точкой, отцу уже хотелось осесть, а может, сердце ему подсказало, что остаться он должен именно в этом театре. Я задумывался о том, чтобы переехать в Петербург — мне очень нравится атмосфера этого города. Но потом понял, что уехать из Серова просто не могу, знаете, это как на поле боя — своих не бросают… — Многие театры малых городов сталкиваются с проблемой привлечения актёров в труппу. Артисты, которые учились в столице или в областном центре, обычно не возвращаются в маленькие театры… — Насколько я знаю, для большинства нашей труппы это не проблема вообще. Даже наоборот. Сегодня у нас большую часть труппы составляют актёры из Первоуральска, Екатеринбурга, Новосибирска, Ачинска, Мичуринска, Нижнего Тагила. Это те, кто приехал в Серов, обосновался и теперь живёт и работает у нас. Конечно, воспитываем и своих артистов. У нас было две попытки создать студию, и обе удачные, поскольку эти выпускники тоже работают теперь в нашем театре. Но потом мы вынуждены были от студии отказаться, потому что у нас нет аудитории, где бы можно было преподавать. Какое-то время мы даже занимались по ночам, но сначала не выдержали те, кто днём должен был ещё работать, а потом и родители несовершеннолетних учеников студии. Сейчас обучаем желающих исключительно на собственном опыте, ну и заочную форму обучения никто не отменял. Главное, чтобы было желание. — И ещё удивительно, что именно в вашем театре то и дело ставят спектакли заезжие, причём именитые режиссёры. Тот же Андреас Мерц-Райков, Юлия Батурина. Чем удаётся их заманить? — Заманивать не приходится, они с удовольствием работают во многих городах, всегда рады чему-то новому. Мы предлагаем — они соглашаются, а после говорят: «Давайте повторим». Работа с разными режиссёрами — это очень важно для всех, это держит нас в тонусе, ведь самое страшное и в театре, и в искусстве вообще — привычка. Знаю, что некоторые наши актёры, несмотря на большую занятость, ещё втайне готовят самостоятельные работы. А раз находят время для творчества, значит, действительно заражены этим, вот что главное. Источник: Областная газета (опубликовано в №066 от 15.04.2016)