Полковник Радовских: "Нам отдавали самые гиблые места"

Начальник управления мобилизационной подготовки и мобилизации областного ГУ МВД России, полковник внутренней службы Сергей Радовских почти месяц руководил группировкой полицейских, участвующих  в поисковой операции в Серове. На этом посту он сменил генерала Виктора Бердникова, который в первые дни возглавил поисковые  силы органов внутренних дел. Полковник Сергей Радовских ответил на наши вопросы.   Сергей Радовских руководил поисковой группировкой полиции в Серове почти месяц. Фото Снежаны Николаевой.   – Сергей Алексеевич, на каком основании для поиска привлекают полицейских и ОМОН? Ведь обязанности у них другие. – В соответствии с законом о полиции, наши сотрудники обязаны принимать участие в контртеррористических операциях, тех, что проводятся в зонах ЧС, особом режиме, например, противопожарном. Предложение о привлечении к поиску Ан-2 сил органов внутренних дел прозвучало от губернатора Куйвашева. В первую очередь – как необходимость участия подготовленных людей. Такими сотрудниками не располагает пока ни одно министерство кроме МВД. – Как ваши сотрудники подготовлены к поисковой работе? Вот, например, в Серов приезжали «кабинетные» сотрудники вашего главного управления. – Мое личное мнение, как одного из руководителей наших подразделений, сотрудники МВД – самые подготовленные люди из всех, кто принимает участие в поисках самолета.

Самые гиблые места: труднопроходимые болота, сопки, горы, разливы – отдают на проверку, в основном, сотрудникам полиции. По топям и болотам мы ходили по 18 км в день.

Что касается квалификации сотрудников главка, которые приезжали сюда несколькими партиями по 50 человек, то это, как правило, офицеры, которые по призыву руководства главка на добровольной основе приняли участие в поисковых мероприятиях. Люди подготовленные, экипированные, а, главное, приехавшие с большим желанием помочь, с мотивацией. Я сам выезжал с первой партией, ходил с людьми по лесу. Прежде, чем ставить задачи и «нарезать квадраты» личному составу, я обязан пройти ногами сам, чтобы четко понять – в какой местности сколько километров можно обследовать за день: четыре, или десять, или другое количество. – А как ориентируются ваши сотрудники в незнакомом лесу? – Нас выручают местные жители. Хочу сказать отдельное спасибо охотоведам и охотникам Серовского, Карпинского, Новолялинского и других городских округов, которые сопровождают наши группы (об этом была моя просьба). У поисково-спасательного отряда нет специалистов и сил на все это дело. – Но ведь не только прочесыванием леса заняты полицейские во время поиска самолета? – У нас заведено 2 тома накопительных дел. Например, за две недели в конце июня через Единую диспетчерскую службу нам поступило более 60 сообщений. Мы разыскиваем авторов обращений во всех сопредельных городских округах си соседних областях, проводим их опросы, направляем материалы в следственные органы, а они потом принимают рекомендуют штабу решения по отработке местности. – Текущие вопросы по поиску тоже вы решаете? – Конечно. Потому что надо давать задания сопредельным начальникам отделов по Североуральску, Ивделю, Новой Ляле – всего по 15 отделам МВД России, решать вопросы по Тюменской, Курганской и другим областям, откуда поступают сообщения по самолету. – Как вы организовали поисковую работу омоновцами? – Мы избрали тактику, чтобы у нас на поиске были всегда «свежие» люди. Группировка состоит из двух отрядов омоновцев по 30 человек, которые, сменяя друг друга, приезжают сюда каждые три дня. Им ставится определенная задача. 30 омоновцев могут работать отделениями по 10 человек. Соответственно, когда идет прочесывание местности, людей расставляют, и они десятками пошли. Все сотрудники имеют соответствующую экипировку и табельное вооружение. До определенного момента у нас использовался передвижной пункт управления начальника главного управления, который обеспечивал радио и сотовую связь, там, где не было обычной. Сейчас необходимости в этом вспомогательном пункте управления нет. Претензий у родственников именно к полиции нет. Мы всю информацию проверяем, даже когда она, чувствуется, не достоверна, далека от сути вопроса, а потом подробно докладываем о проверках на встречах с родственниками. – Где живут омоновцы в Серове? – Жили в спортзале отдела полиции, кормили их в кафе «Театральное», на день выдавали стандартный сухой паек. Его рацион, кстати, недавно поменяли по их просьбе. Следующии партии по решению руководства главного управления будут размещены на базе «Солнышко». – Бытует мнение, что руководители Серовского отдела полиции Сергей Цилинский и его заместитель Борис Ленючев вовремя не провели необходимые поисковые действия – опросы людей, проверку сообщений о самолете, и за это были сняты с должностей. – Генерал Виктор Юрьевич Бердников уже комментировал их отстранение, и я бы не хотел углубляться в этот вопрос. Они не сняты с должностей, а отстранены от исполнения своих должностных обязанностей (Пока интервью готовилось к печати, пришло известие, что полковник Сергей Цилинский в понедельник снят с должности начальника отела полиции «Серовский» – ред.). Так получилось, что я здесь присутствую в роли представителя руководства главка для организации работы всеми приданными силами МВД в Северном управленческом округе, чтобы не дестабилизировать работу отдела МВД по Серовскому ГО. Обязанности начальника отдела в Серове исполняет Олег Владимирович Якимов. – А что можете сказать о задержке действий, которая явно была в начале поисков? – Что касается некоторой затянутости в начале поисков то этот упрек не к нам. Все, что нужно было сделать полиции на первом этапе, нами сделано. По нашей инициативе. И сделано быстро.

Я не хочу никого критиковать, но мы не дожидались, пока другие раскачаются. Генерал  Бердниковов (зам. начальника областного ГУ МВД, член поискового штаба – ред.) сразу дал необходимые распоряжения.

Задержка на первом этапе не связана с сотрудниками межмуниципального отдела полиции Серова. Есть законодательно установленные процедуры, по которым принимается решение о возбуждении уголовного дела и его сопровождении. Следственный комитет обязан выдвинуть версию, ее озвучить и дать официальное поручение: полиции сделать то-то и то-то. Обвинения в нерасторопности полицейских я не принимаю. Это не наша функция – самим выдвигать версии. Я понимаю, когда общими усилиями, на штабе, рассматриваются и обсуждаются ряд версий, а потом по ним принимаются дальнейшие решения. К сожалению, за все время моего присутствия здесь, от людей, которые завели уголовное дело, и от тех, кто его сопровождает,  первая версия прозвучала 16 июля. – Почему, на ваш взгляд, так надолго затянулся поиск? В первые недели интенсивность поисковых работ была высокой, а сейчас этого не наблюдается. Кто сейчас руководит поисковым штабом? Заседания постоянно ведут разные люди... – Трудно сказать. У меня много вопросов к другим структурам, кто наряду с привлеченными (а это силы полиции) – не основными, подчеркну, а привлеченными, – участвует в поиске. Но не мы устанавливаем временные рамки и районы для поисковых работ. Могу сказать лишь одно – 30 привлеченных омоновцев выполняют тот же объем работы, что и 60 других участников поиска – спасателей, граждан, волонтеров.

В штабе, должна идти, на мой взгляд, вначале серьезная аналитическая работа, скрупулезная проработка всех версий, а потом приниматься общее решение на основе которого пойдет проверка местности квадрат за квадратом. Но общие решения штабом принимаются неспешно.

Также мне непонятно, почему в последнее время нет уполномоченных (штаб периодически ведет то начальник 6 отряда МЧС, ответственный за пожарные части нескольких районов, то начальник 56 пожарной части), почему постоянно идут замены руководителя поисково-спасательной наземной группировки. Один приехал – пообещал людям одно, потом уехал, а прибыл сменщик. А мы остались один на один с родственниками и с их вопросами: обещали показать письмо из воинской части – не показали, обещали самолет-беспилотник на поиски – не дали, просили распечатку карты с отметками пройденных участков – тоже не дали и т. д. Я понимаю, не все обещания оказались выполнимы, но все-таки лучше с гражданами на «Вы», и лучше лично объяснять им – что происходит. – Число участвующих в поиске спасателей все меньше и меньше с каждым днем. С че это связано? – И у меня возникают вопросы по численность основных сил, участвующих в поисках. Не случайно последние 2 недели на штабе не называют общее число людей, участвующих в операции со стороны профессиональных поисковых структур, а ссылаются только на ОМОН.

Я хотел бы, чтобы от тех, кто руководит операцией – от высших должностных лиц, уполномоченных проводить поисково-спасательные операции, от тех, кто призван оперативно решать возникающие задачи, было больше внимания поискам.

Я желал бы видеть более быстрый отклик, в том числе и на заявления граждан, не только от полиции, но и от взаимодействующих с ней структур. Пока я этого не видел. Может быть, это связано с мирным, спокойным течением жизни в небольшом городе?.. Видимо, такова особенность работы некоторых структур: в первую неделю интерес есть, а потом быстро пропадает. Вот приняли решение на штабе, что будет организована оперативная группа из трех человек именно для быстрого реагирования. Мы, со своей стороны, оперативно принимаем решение, садим на УАЗик охотоведа, участкового, и вперед, поехали. Но в то время, как мои парни тратят свои жизненные силы, выполняя поставленные оперативно-служебные задачи, другие не особо торопятся. Это мое мнение. – Сергей Алексеевич, вы участвуете во встречах с родственниками пассажиров Ан-2. Раньше об их просьбах, об их состоянии сообщали психологи на штабе. Но они уже давно здесь не появляются. Как родные улетевших воспринимают ситуацию? – Боюсь быть непонятым при ответе на этот вопрос, в том числе родственниками, но выскажу свое личное мнение. Идея встреч с родными улетевших на самолете принадлежит администрации городского округа. Мое постоянное участие в них как представителя полиции, вызывает у меня определенные сомнения. На каком-то этапе эти встречи перешли в обычный отчет: где летали, где искали. А отчет, бывает, прерывается громкими претензиями, почти истериками. Я понимаю состояние людей, понимаю, что должен спокойно на это реагировать, как-то сглаживать ситуацию.

Приходится быть в роли «громоотвода», становиться психологом. Я могу держать ситуацию под контролем, управлять людьми, которые находятся в состоянии стресса. К сожалению, мои коллеги по штабу (руководители) все чаще устраняются от встреч с родными.

  – Нам говорили, что психологи будут постоянно работать с родственниками, что в самые трудные моменты будут рядом с родными пассажиров Ан-2. – Мне сложно комментировать – почему их нет. Психологи, как и сотрудники других служб, проживают за счет муниципалитета. Они бы проезжали чаще, но на их содержание из вашего бюджета уходят немалые деньги. В свое время здесь работали психологи МЧС Уральского регионального центра, потом из МЧС Тагильского гарнизона пожарной охраны.

В тот период, когда не было возможности размещать их, привлекали местных психологов – из соцзащиты и нашего отдела полиции. Получается, что местные всегда оставались тогда, когда было особенно тяжело. А они, по-моему мнению, не всегда готовы держать под контролем негатив, который выплескивается порой  у родных, помогать в этом случае людям.

Так и получается: некоторые выбирают для себя казаться (сказали и испарились), а некоторые выбирают – быть. Лучше быть, чем казаться. У нас, к сожалению, такая ситуация: появились волшебники-психологи, сказали и исчезли, а мы остались с людьми, у которых реальная проблема. – Подсчитывали вы – сколько денег ушло на поиск? – На 1 июля расходы полиции составили 1 миллион рублей. По данным на 1 июля общие расходы на операцию, а это и воздушная группировка, и питание, и проживание и т. п., составили более 70 млн. рублей. Это за две с небольшим недели. Единственные, кто не просит денег, это полиция. Все расходы на транспорт, питание несет наш главк. За все время поиска мы только один раз попросили 400 литров дизельного топлива у администрации. – Обращались ли в полицию экстрасенсы со своими указаниями искать в той или иной точке? Судя по тому, что мы наблюдаем на штабе, проверяется любая, даже самая нелогичная информация об Ан-2. – С экстрасенсами мы работаем с первого дня. Откуда только их не было, этих «ясновидящих»! Из Волгодонска (по фамилии Прохорова), из Санкт-Петербурга, из Карпинска немало. Еще нашелся предсказатель из Камышлова – по фамилии Литвин. Это полная тезка известного участника программы «Битва экстрасенсов» – таможенника Литвина. То есть Литвин, да не тот. На встречах с родственниками, в которых я постоянно участвую, поступает много безадресной информации: какая-то бабушка сказала, что такой-то дядечка что-то где-то видел, экстрасенсу было «видение»... Они уводят нас в сторону, заставляют метаться. При этом мы вынуждены отрывать людей от целенаправленной работы, озадачивать, ускоряя срок исполнения в разы. Утром кто-то позвонил на «горячую» линию, а к вечеру этот человек уже должен быть опрошен, и его объяснения направлены в Следственный комитет. При этом повседневных обязанностей полиции по охране общественного порядка и с нас никто не снимал. Вся информация, которая дана экстрасенсами с конкретной привязкой к местности – все проверено. Но они пока только дезинформируют. Как и сообщение некоторых СМИ, которые за счет темы поиска стараются поднять себе рейтинг. – Есть ли абсолютно четкие свидетельства людей о самолете, которым можно доверять? – На сегодняшний день есть 2 официальных свидетеля, которые последними видели самолет. Это бизнесмен из Краснотурьинска и капитан юстиции, сотрудник Главного следственного управления из Екатеринбурга, которого мы привозили в Серов и уговаривали следственный комитет официально его допросить. Третий свидетель, из Карпинска, тоже говорил про самолет, но потом мы выяснили, что он связан с Чебыкиным, Пономаревым – карпинскими предсказателями. То есть поиск для них – один из способов себя пропиарить. – Родные написали письмо президенту с просьбой выделить технику на поиски: болотоходы, современные приборы. В числе подписавших эту просьбу и сын пилота Кашапова, который, как предполагается, виновен в несанкционированном вылете самолета с аэродрома. – На мой взгляд, многим людям в такой ситуации, какая сложилась с самолетом, когда заочно винят именно Хатипа Кашапова, было бы сложно переступить через себя и обратиться с просьбами о содействии в поиске. Вопросы морально-этического плана здесь, конечно, есть. И много идет правового нигилизма: мне все обязаны, а я никому ничего не должен. У нас у всех есть права, но мы забываем про обязательства.

И постоянно призываю людей: если есть какая-то информация по самолету, придите, сообщите, и ваше заявление мы тут же проверим. И не позволено никому кривить лицо и не принимать заявления по этой теме. Но у населения больше доверия слухам, экстрасенсам.

Вечером на встрече родственники сообщают об очередном свидетеле. Утром приходит наш сотрудник опрашивать этого свидетеля, и выясняется, что самолет он видел в другое время. И уже родня с претензией к нам: «Нам же он сказал!». Я родственникам объясняю, что уже спекулируют на этой теме, что скоро будет информация, будто где-то за пределами Свердловской области самолет. Как в воду глядел. На следующий день повалили «сообщения» из Пыть-Ях (Тюменская область), из Курганской, из Кемеровской областей, а в интернете появились «снимки из космоса» с непонятными объектами, похожими на самолет. – Что обязана предпринять полиция, если получает заявление о пропаже человека? – Есть определенная процедура: возбуждается оперативно-поисковое дело, начинаются поиски, на которые отводится определенный срок. Когда он закончится, поиск будет прекращен до возобновления по вновь открывшимся обстоятельствам. Человек будет считаться пропавшим без вести, если кто-то из родных напишет заявление об этом. Но большинство родственников психологически не готовы признать своих близких пропавшими без вести. Только по трем предположительным пассажирам Ан-2 поданы заявления от их родных с просьбой признать людей пропавшими без вести. – В самолете есть и сотрудники полиции Дмитрий Ушаков и Максим Маевский. Какие выплаты положены родным полицейских в случае признания их без вести пропавшими? – По закону, если сотрудник полиции находится в розыске, его семья получает заработную плату в полном объеме. И так – до официального признания его без вести пропавшим или погибшим. Страховые выплаты сотруднику внутренних дел и выплаты в целях возмещения вреда регламентирует ст. 68 федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации..». Такие выплаты положены лишь в случае, если сотрудник выполнял свои служебные обязанности. (В день отлета Маевский и Ушаков не были на службе – ред.) – Будет ли продолжено участие сил полиции в поисках? – Начальник главного управления МВД России по Свердловской области генерал – лейтенант полиции М. А. Бородин дал четкую установку на продолжение поисковых работа с привлечением сотрудников полиции. Мы все надеемся на благоприятный исход поисков, на то, что огромные усилия затрачены не зря. И они должны привести в результату. Надеемся на понимание и объективную оценку нашей работы близкими людей, которых ищут, всеми гражданами Серова. Полковник Радовских каждый день участвовал в работе штаба в Серове. Фото Катерины Быковой.