«Они распустили свитер и связали мне в подарок носки»

Дом, где тепло

В «Ночлежке» Влада Гасникова, специалист по связям с общественностью, проводит для меня индивидуальную экскурсию. На первом этаже службы помощи юридическая консультация, социальная помощь, выдача вещей, работа с документами, здесь же коробки с хлебом, термосы для ночного автобуса… Второй этаж — женская жилая комната с двухэтажными кроватями. Здесь же — комната реабилитационной программы «Дом на полдороге» — для тех, кто хочет избавиться от алкогольной зависимости. На третьем этаже — мужские жилые комнаты и общее помещение с компьютерами; оно же библиотека, зал заседаний, учебный класс, зрительный зал. А чердак оказывается неожиданно веселым офисом фонда «Ночлежка», где работают все сотрудники. Для жильцов «Ночлежки» действуют простые правила: не пить, не проявлять агрессию и обязательно участвовать в собственной реабилитации. В среднем постоялец живет здесь около четырех месяцев, половина «клиентов» возвращается к обычной жизни. Фото: Ксения Кнорре-Дмитриева, "Новая газета" На дверях висят объявления о том, что сегодня состоится очередное занятие по оригами. — Приходите вечером! — приглашает Влада. — Это очень интересно! Занятие по оригами проходит в общей комнате. Столы сдвинуты, за ними сидят несколько обитателей ночлежки — немолодая женщина без зубов, парень в резиновых шлепанцах, мужчина, который нервничает и время от времени говорит, что у него ничего не получается. Настя Дмитриева, волонтер, уже разложила цветные листочки на столах, и каждый выбирает себе бумагу по вкусу. Мы складываем пингвинов. Сами не замечаем, как начинаем общаться друг с другом — просим совета, подглядываем, как получается у соседа. Настя помогает, подсказывает. И я начинаю чувствовать, как тут уютно, тепло и тихо. Видимо, то же самое чувствуют и другие. В середине занятия заходит еще один обитатель «Ночлежки» и кивает на включенный без звука телевизор: — Скоро футбол… «Зенит» играет… — извиняющимся тоном говорит он Насте. Подсаживается к столу в ожидании матча, надевает обмотанные изолентой очки. Настя спрашивает, не хочет ли он попробовать сложить что-нибудь из бумаги. — Я?! — пугается фанат «Зенита». — Да я сроду ничего не делал. Настя говорит, что это ничего не значит, и обещает показать фигуру, которая легко собирается даже теми, кто не умеет сложить самолетик. Настя уже разложила бумагу и показывает, как собрать бабочку. «Зенит» давно уже играет, но человек в очках этого не замечает, молчит и смотрит на свою бабочку. Фото: Ксения Кнорре-Дмитриева, "Новая газета"

Игорь может все

Вечером я приезжаю на место сбора волонтеров «Ночного автобуса». За рулем — Игорь Антонов, живой, подвижный, на затылке хвостик. На задних сиденьях — термосы с супом и коробки с прочей едой. На остановках волонтеры раздают ложки, разливают суп по тарелкам, выдают хлеб. Первый вопрос, который меня интересует, — что за суп в термосах и откуда он берется? Игорь объясняет: — У нас очень строгие требования к еде. Супы варят специально для нас, под наши требования… Кое-что, например, пирожки, нам дают дорогие пекарни, но супы рестораны варят под нас. Они должны быть наваристые, вкусные и… красивые. Каждый вечер «Ночной автобус» развозит почти 100 литров супа, а еще хлеб, чай, блинчики, булочки. Рассказываю Игорю, что накануне долго разговаривала с бездомным, пыталась отправить его в «Ночлежку». Но он почему-то не обрадовался этой возможности. Игорь объясняет: бездомные — люди с социальной депривацией, многие из них не хотят возвращаться в общество. Плюс недоверие: бездомных заманивают криминальные «реабилитационные центры» — современные работорговцы, заставляющие работать за еду, поэтому бездомные боятся обращаться в любую организацию. Игорь 10 лет ходил моряком на гражданских судах, потом работал водителем «скорой», учился на психолога, стажировался в школе Грота для детей с нарушениями зрения. Теперь работает с бездомными.

Буйный «пассажир»

У «Ночного автобуса» есть четыре стоянки, на которые он приезжает каждый вечер в одно и то же время. Там его уже ждут несколько десятков бездомных. Алгоритм простой: всех накормить супом, раздать блинчики-пирожки, напоить чаем, оставить стоянку чистой. На первой остановке, где-то на задворках жилого района, возле железнодорожных путей, Игорь спрашивает у бездомных: не приезжал ли до нас черный джип? Это очередной «реабилитационный центр», который знает, где собираются бездомные, но не хочет встречаться с «Ночным автобусом». Игорь говорит, что, когда он только начинал ездить, пришлось пережить немало страшных моментов: и с цыганскими братками общаться, и с бывшими зэками, и с охраной до метро ходить… Мимо с грохотом проносится «Сапсан». Мы едем дальше. — Все зависит от того, как районная администрация относится к проблеме бездомности. Часто ее для них просто не существует — полиция не приезжает по вызову, чиновники с нами не хотят общаться. Самая хорошая ситуация в Приморском и Василеостровском районах — там помогают с едой, пускают бездомных в баню, поэтому здесь люди сыты, лучше одеты, чувствуют себя в безопасности, по четвергам баня. А в этом районе кормим только мы: никакой помощи от властей нет. Кроме того, в городе на Неве есть огромная для «Ночлежки» проблема — медицинская помощь бездомным. — «Скорая» их не берет, диспетчер бросает трубку, а если перезваниваешь, говорит: перестаньте звонить, иначе вышлю ОМОН! Или сообщает: если нет паспорта или полиса — то не приедем. Хотя диспетчер обязан принять вызов без паспорта и полиса. Одно время мы посылали волонтеров сопровождать бездомных, которых забирают в больницу, но перестали это делать, потому что мне неоднократно приходилось забирать этих волонтеров в два часа ночи из больницы в истерике. Почему? Потому что хамство, безысходность и неуважение. В Питере только два места, где бездомные могут получить адекватную медицинскую помощь: в отделении для бездомных Боткинской инфекционной больницы, где работает Курковский Анатолий Евгеньевич, дай ему бог здоровья, и в «Мальтийской службе помощи». …Опять остановка. В очереди пьяный. Лезет вперед, рвет на себе рубаху — что, не дашь еды, бездомному не дашь?! Игорь морщится: не первый раз видит такой спектакль. Мы ждем с половниками, пока он нейтрализует «провокатора». Это важный момент — показать, что здесь все будет так, как решит Игорь. — Встань в очередь. — Тебе жалко мне налить первому, да? Напряжение нарастает: на улице холодно, и всем хочется есть. Наконец кто-то в очереди не выдерживает: — Слышь, пассажир! Харэ моросить! Общими усилиями порядок восстановлен. Суп разлит, хлеб роздан…

Аллея джаза

Едем по Крестовскому острову, Игорь и волонтеры оживляются. — Смотри, что сейчас будет, — подмигивает Игорь. Автобус неторопливо сворачивает на аллею дорогих крестовских дач, и Игорь включает джаз. — Мы не торопимся, потому что это у нас тут «Аллея джаза», — объясняет Игорь. — Вообще, мы часто играем в дороге, включаем радио и представляем себе, кто и что делает под музыку — например, сейчас какая-нибудь семья клеит под Софию Ротару обои… Но от Ротару мы снова возвращаемся к бездомным. Игорь говорит, что их положение можно улучшить и без радикальных мер: если бы государственные структуры делали то, что должно… если бы медицина лечила… если бы полиция охраняла… Последняя остановка — возле дома ночного пребывания, который содержит благотворительная организация «Мальтийская служба помощи» при поддержке местной администрации. Тут больше всего «подопечных», многие берут суп в кастрюли и банки для лежачих, и он быстро заканчивается. Мы раздаем остатки блинов и булок, садимся в автобус, едем к метро. Игорь что-то ищет в бардачке и вынимает бутылку коньяку: подарок от «подопечных». — А самый дорогой подарок, знаешь какой? — спрашивает Игорь. — Они распустили свитер и связали мне носки. Ксения Кнорре-Дмитриева, "Новая газета"