«Уже было темновато, когда мы подошли к месту расстрела». Живые письма свидетелей событий 1918 года в Надеждинске

В рамках проекта «Наследие рядом. Культурное достояние уральской глубинки» мы уже рассказывали про объект культурного наследия «Братская могила партийных и советских работников, погибших от рук колчаковцев», расположенный в Серове, в Старом поселке.

Сегодня мы публикуем письма, которые сохранили воспоминания людей, связанные с расстрелами в Надеждинске в 1918 году. Несмотря на то, что в разных воспоминаниях фигурирует разное количество расстрелянных, и разные зимние месяцы (февраль, ноябрь и декабрь), но везде описываемые события происходят в одном месте – восточная окраина города, район Татарского кладбища. К слову, описываемое место расстрела совпадает с местом, где сейчас расположена Братская могила. А на месте татарского кладбища в наше время стоят частные жилые дома.

«Их было 29 или 30 человек»

В фондах историко-производственного музея Надеждинского металлургического завода сохранилось письмо очевидца событий, связанных с расстрелом в Надеждинске в 1918 году.
Это письмо было написано в 1978 году. Его автор – работник металлургического завода Михаил Павлович Новиков. Михаил Павлович – ветеран завода, химик-лаборант. По данным предприятия, он начал трудовую деятельность на заводе в 1921 году. С 1938 по 1968 годы Михаил Павлович работал заведующим лабораторией в мартеновском цехе, откуда ушел на заслуженный отдых. Новиков награжден орденом Ленина (1949 год) и медалями «За трудовую доблесть» (1945 год), «За доблестный труд в годы ВОв 1941 -1945 гг.».
Свои воспоминания Михаил Новиков написал для музея завода по просьбе Бурмасова М.Ф., первого руководителя заводского музея (первоначально музея боевой и трудовой славы), спустя 60 лет после известных событий. 
Приводим письмо полностью:
«1918 год
В 1918 году, месяц я точно не помню, или конец февраля, или начало марта. Но снегу было очень много. И вот, в один из вечерних дней, играя на улице, мы, группа ребят человек 8-10 услышали, что у Татарского кладбища повели на расстрел большевиков-коммунистов. Мы, как и все любознательные мальчишки, побежали посмотреть, как будут расстреливать.
В это время район Татарского кладбища и где сейчас находится Ремонтно-механический завод, раньше он назывался Тракторная база. В это время был пустырь и мелкий кустарник. Только по правую сторону Сосьвинской дороги стояли 2-3 дома.
И вот мы, группа ребят 8-10 человек, бежим туда, где проходит расстрел. Правда, мы выстрелов не слышали. Перебегаем Сосьвинскую дорогу, выбегаем из-за угла дома на дорогу, а дрога эта гужевая, она шла от Серова до Филькино. На встречу нам едут в двух или трех кошевых (речь идет о кошевых санях – прим. «Глобус») и 3 или 5 конных солдат белой армии. Передняя кошевая останавливается и зычный голос кричит нам – вы куда, вам что тоже этого надо, т.е. расстрела.
Мы как мальчишки, сразу остановились и после услышанных слов – расстрел – сразу побежали обратно по 5-ой линии, в последствии эта улица получила название Братской. А белые поехали по дороге, которая выходила на улицу, раньше называемую Проспектом, а теперь она называется улицей Агломератчиков.
Прошло какое-то время, может 5-10 минут, и мы все-таки решили посмотреть расстрелянных. Уже было темновато, когда мы подошли к месту расстрела. Увидели на правой стороне Филькинской дороги лежали убитые товарищи. Мы также с ребятами любопытствовали, обходя каждого смотрели на убитых, а потом решили их сосчитать. Их было 29 или 30 человек, и среди всех убитых была небольшого роста женщина. Она была не раздета, а остальные убитые были в нижнем белье и босиком.

Много позже я услышал, что расстрел производил князь Вяземский, и что тогда же один из расстрелянных получил только ранение и с попутным мужиком на возу сена уехал в сторону Филькино. Кто это был счастливый человек, которого миновала смерть, и кто эта добрая душа, которая спасла его, остается для нас тайной.
Мне тогда было всего девять лет. Я рождения с 1908 года 7-го ноября. Так что припомнить за прошедшие 60 лет я, конечно, не могу, кто в то время был со мною из моих товарищей, т.е. ребят. Многие умерли, некоторые уехали. Но в Серове сейчас живет Ендальцев, у которого расстрелян отец.
Сам я живу в Серове с 1913 года и по настоящее время. Работал на нашем металлургическом заводе с 1921-го года 21-го февраля по 29-е ноября 1968 года, т.е. почти 48 лет.
Убитых я по фамилиям не помню, но отдельные фамилии, как тогда называли ребята – Брызгалов, Обрезков, Смольников.
В данный момент на монументе памятника есть две доски с именами убитых. Первая верхняя: Барышева, Брызгалов, Денисов, Емельянов, Ендальцев, Исаев, Касаткин, Карачев, Калганов, Козлов, Кокорин, Ледохович, Мурашев, Обрезков, Огородников, Порошин, Поспелов, Смольников, Сунцов, Ченцов. Вторая нижняя с надписью «Члены совета г. Петропавловска»: Баянов, Палехов, Дерябин, Ожегов, Кузнецов, Паршуков.
Таким образом примерно нет еще фамилий убитых 3-4 человек.
Воспоминание написал для музея металлургического завода Ветеран завода, Орденоносец Ленина Новиков Михаил Павлович».

Расстрелянная подпольщица

В воспоминаниях Михаила Новикова упоминается расстрелянная женщина. Список расстрелянных, размещенный на мемориале в наши дни, возглавляет единственная женщина – Барышева С.А. 
Газета «Сталь» в 1987 году публиковала материал краеведа-любителя Н.А. Котельникова, основанный на воспоминаниях супруги одного из расстрелянных Матрены Ледохович. Вспоминала она и о Барышевой.
Сыновья Барышевой служили в Красной Армии. Согласно воспоминаниям, Барышева перед смертью прокричала расстрельной команде: «Проклятье вам, собаки. Да здравствует Красная Армия!». Это были ее последние слова.
Барышеву в числе казненных упоминает в своем труде «Город Надеждинск. 1893-1940 гг.» историк-краевед Игорь Фомичев. Игорь Алексеевич указывает, что Барышева была подпольщицей.

Выживший

В архивах Серовского исторического музея сохранилась вырезка из одной из местных газет (что это было за издание, к сожалению, не указано). Под заголовком «Ушел из-под расстрела» К. Лилина приводит воспоминания пенсионера П.К. Калинина о Василии Карькове.
Карьков работал токарем в доменном цехе. В революционные годы он был арестован по подозрению в хранении оружия. Юнкера пришли в дом Карькова, где провокатор вынудил его мать выдать винтовку. Винтовка была замурована в русской печи.
«Василия в числе 24 приговорили к расстрелу. Когда их в кошевках повезли к тараскому кладбищу, родные, соседи, друзья, позабыв страх, побежали к месту расстрела. Было это после 4 часов, 3 декабря (по новому стилю) 1918 года. Каждого приговоренного вызывали по фамилии. Двое дюжих юнкеров выталкивали их из кошевки и заставляли бежать, пуская в догонку смертельные залпы. По счастливой случайности, В. Карькова ранили только в плечо, и он упал».
Когда расстрельная команда уехала, оставив тела остывать не преданными земле, притаившиеся неподалеку люди помогли Карькову. Согласно этим воспоминаниям, Карьков ушел в лес.

«Мама моя узнала своего мужа и отца нашего по носкам из шерсти»

В наше время улица, на которой находится Братская могила, носит название Февральской революции. По соседству с ней проходит улица Некрасова. Названа она не в честь русского писателя Николая Некрасова, а в честь Ефима Васильевича Некрасова. Ефим Васильевич был председателем земельной комиссии Филькинского сельсовета. Его расстреляли в 1918 году. Останки Ефима Некрасова покоятся в Братской могиле.
В фондах Серовского исторического музея хранятся воспоминания Ольги Некрасовой, дочери Ефима Васильевича. Этими воспоминаниями Некрасова делилась в переписке с Борисом Путиловым, внуком еще одного человека, расстрелянного в 1918 году – комиссара по продовольствию Филькинского сельсовета Алексея Путилова.
Переписка эта датирована серединой 80-х годов XX века и связана с последней реконструкцией мемориала. Это была вторая реконструкция Братской могилы. Во время реконструкции в 1957 году фамилии Путилова и Некрасова были «потеряны».

Приводим воспоминания Ольги Некрасовой:
«… В 1918 г. колчаковщина свирепствовала в Надеждинске, моего отца арестовали и после невыносимых пыток расстреляли с товарищами, где был и ваш дед Путилов. Всех их сбрасывали в могилу, пересыпая известью. А, когда был Надеждинск освобождены от колчаковщины, их перехоронили в Братскую могилу. Родные узнали их только по вещам. Мама моя узнала своего мужа и отца нашего по носкам из шерсти, так как людей убивали, снеся череп.
Это все рассказала нам мама, и всегда вспоминала фамилию Путиловых. Я запомнила этот разговор на всю жизнь. На Братской могиле был установлен памятник с деревянной доской, на которой были написаны фамилии Некрасов Е.В. и Путилов Алексей Дмитриевич. По спискам они были последними, а на новом обелиске их не оказалось. Сколько мы не хлопотали о записи на обелиск фамилии – безрезультатно. Документов нигде не нашлось – ни в сельсовете, ни в музее и архиве г. Надеждинска (ныне г. Серов).
Расстреляли нашего папу, а нас осталось 8 человек, детей пятеро: Степан, Александр, Мария, Елена и я. Родители его и мама. При аресте папы все подходящие им вещи были забраны.
… Мой отец был председателем земельной комиссии, распределял земли бедноте…
… Моя мама Некрасова Василиса Семеновна рассказывала, что ей дали свидание с мужем Ефимом Васильевичем, он был весь избитый, еле поднимался с пола. Еще она говорила, что предателем был человек из Филькинского совета».

В 1968 году дети Ефима Некрасова писали в исполком Филькинского Сельского совета с просьбой вернуть фамилию их отца на мемориал. Их просьба была услышана лишь через 20 лет, в 1987 году, когда мемориал реконструировали в последний раз. 

«Улица моего деда»

Пожелтевшие вырезки-колонки, длинные листки газетной бумаги, приклеенные к плотным листам. На каждом из листочков одно и то же заглавие «Улица моего деда» и подпись автора – Борис Путилов. В таком виде сохранилась в архивах Серовского исторического музея документальная повесть, написанная внуком расстрелянного Алексея Путилова, приехавшим в Серов, чтобы найти могилу своего деда и узнать его историю.
Что интересно, именем Путилова, также как и Некрасова, названа улица. Только находится она в селе Филькино.
Борис Путилов цитирует в повести заметку, написанную Сергеем Путиловым, сыном расстрелянного. В этой заметке описывается арест Алексея Путилова.
«На четвертом году жизни я расстался с отцом: его расстреляли колчаковцы.
Это было в конце октября 1918 года. Мать чистила самовар, мыла пол. Дверь на крючке. Вдруг – крики: «Отворяй, что там закрылись!». Мать ответила: «Сейчас, подождите минуточку». За дверями снова крик: «Отворяй!». Наскоро накинув кофту, мать отворила. В дом ворвалась толпа белых, похожая на свору собак. В серых шинелях и папахах с белогвардейскими кокардами. У некоторых нашиты белые ленты на рукавах. Осмотрели кругом, спросили: где муж? – мать ответила: «На работе, в Надеждинске, сейчас должен прийти». Белым не терпится, боятся, чтобы не скрылся. Шарят по комнате, ругают отца.
Сумерки над селом. Повисли черные, печальные тучи. В доме зажгли свет, ждут отца. В квартире все перерыли, искали казенные вещи. Конечно, ничего не нашли и как казенную вещь взяли новый патронташ для ружейных патронов. А заодно отобрали всю материю, кофты – приданное матери. Мать плакала, защищала свое добро. Надругались: «Всыпать ей 25 горячих, нечего церемониться» …
Наконец, часовые у двери закричали: «Вот он, пришел». Отворилась дверь, вошел черный, угрюмый отец.
- Ты арестован. Собирайся!
Мать собрала отца, плакала. Отец проговорил тихо: «Прощай, Лиза и милые дети». Семья в голос завыла. Его увели под конвоем.
Через неделю отец со своим товарищем Некрасовым был расстрелян. Похоронен он в братской могиле, под крышей, похожей на красноармейский шлем…».
Борис Путилов пишет, что его дядя Сергей написал эту заметку в 19-летнем возрасте. А в возрасте 20 лет скончался в «психолечебнице» - бредил отцом, ему мерещилась казнь.
Со ссылкой на старую газету (название, к сожалению, не указано) Борис Путилов описывает интересный момент, связанный с расстрелами в Надеждинске: «Белая охранка работала вовсю. Обыски, расстрелы, грабежи вошли в систему. Девять месяцев Надеждинск был в руках белых, за это время расстреляно 463 рабочих». На сколько это правдивая информация – сказать сложно. Ведь это хоть и документальная, но повесть. А свидетельств очевидцев происходящего в Надеждинске в 1918 году осталось немного.

Материал подготовлен при сотрудничестве с историко-производственным музеем Надеждинского металлургического завода и Серовским историческим музеем.

«Глобус» продолжает реализацию краеведческого проекта «Наследие рядом. Культурное достояние уральской глубинки». Если вам есть что рассказать журналистам, то позвоните в редакцию по телефону: 8 (34385) 3-82-41. Или пишите на электронную почту: kb@serovglobus.ru.

Все публикации проекта можно найти по тегу "Наследие рядом. Культурное достояние уральской глубинки".