Близкие зовут его Аликом, а по паспорту он Алефтин. Живет в двухкомнатной полнометражке в окружении семи красивых кошек. Пишет иконы – самые что ни есть настоящие, такие, какими они должны быть, с преобладающими цветами красным, символизирующим жизнь земную, и синим – небесную.
– А сейчас иконы пишут, как плакаты в советское время, на ядовитом желтом фоне, – говорит Алик, – но плакаты-то писали максимум на пять лет, потом выбрасывали. А иконы – они навсегда. Нельзя этого делать.
В квартире у 61-летнего Алефтина абсолютный минимализм во всем. Творит хозяин в зале, сидя перед мольбертом, в стойки которого воткнуты несколько кистей разного диаметра. По полкам «ранешной» полированной стенки расставлены иконы. Часть уже закончена, в цвете. Вдоль по полу – те, что пока только в карандаше.
– Раскрашивать сейчас нельзя, жду весну, когда день прибавится, – поясняет Алик, – свет нужен дневной, чтобы цвета получились настоящими, естественными, а не яркими и ядовитыми.
Многие из художников, с творчеством которых Алефтин знаком, по его мнению, не чувствуют цвет, картины от этого получаются неживыми.
– Самое простое – выйди на улицу и посмотри на листья, небо, траву, – рассуждает иконописец, – и не надо ничего придумывать.
Я помню времена, когда Алик (мы жили по соседству) совсем не ходил. Сначала сломал одну ногу, потом вторую, уже в бедре. И слег. Сам он говорить об этом не хочет. Но факт в том, что выкарабкался, ходит сейчас с тростью, но сам. По магазинам за продуктами, в основном, наверное, для кошек. Готовит тоже сам, все умеет. Говорит, к жизни вернуло творчество. Ну и вера, конечно, та, что в душе.
– Человеку необходимо верить, неважно, в Христа или в Будду, – говорит Алефтин, – если ни во что не верить, зачем жить? Чтобы карманы набить? Так крыша может съехать.
Плакаты ушли. Вытащили из сундуков иконы
Алефтин вспоминает о денежных и не очень периодах жизни – у него наличие средств всегда было напрямую связано с творчеством. Три года (с 11 до 14) Алик ходил на занятия в художественную школу в Североуральске. С 4 февраля 1980 года работал в художественных мастерских от Полтавского худфонда оформителем, одним из двенадцати. Зарабатывали на плакатах типа “Вперед к коммунизму!”.
– В 85-м, когда Союз накрылся, плакаты закончились, и люди начали доставать из сундуков иконы, – рассказывает Алик, – кому реставрировать надо было, кому по-новой написать. Раньше за такое, если засекут, сразу выкидывали с работы, засылали куда-нибудь в задрипанное село.
Подработка на иконах, по словам Алефтина, приносила хороший доход, “на хлебушек хватало и даже с маслом”. Кроме того, в 1985-м вошли в моду чеканка и резьба по дереву. Мало кто мог это делать. Алик мог. Может и сейчас, но мало кого это теперь интересует.
В 1989 году Алефтин Матявин приехал на лето в Североуральск, устроился в кооператив “Вернисаж”, где председательствовал Федор Павлович Крэйль (давно умер от рака крови).
– Сделал тогда рекламу в 12-й магазин – вывески на стекле красками, и оформил Красный уголок на маслозаводе, он был на Втором Северном, написал туда панно и серию плакатов.
Заработал за три месяца 2 тысячи рублей, на эти деньги тогда можно было квартиру полностью мебелью обставить – что в Североуральске, что в Полтаве, без разницы.
– Это сейчас наш рубль там не котируется, – подытоживает художник.
Сегодня, вероятно, единственный в городе иконописец пишет просто для себя, “чтобы овощем не стать”.
Людям показать. Сейчас Алефтин Матявин пишет иконы, которых в наших североуральских церквях нет. Чтобы показать людям то, что они еще не видели. Например, готова икона Георгия Победоносца, но не в том образе, в котором многие привыкли его видеть, а в ином – в исполнении художника Модильяни. Есть Святая Троица, Матронушка Московская и другие. Все они, как говорит художник, “чисто его, творческие”.
На сегодняшний день икон 12. Если все пойдет, как задумал Алефтин, его иконы будут еще выставляться в местном музее и народ их увидит. Последний раз Матявин выставлял свои работы в 2002 году. Говорит, на 60-летие художника Виктора Рогонова познакомился с ним, до этого знал Льва Сергеева, Владимира Виноградова. Считает их творчество достойным внимания.
Ценности, никому не нужные. Жилище художника изобилует резными деревянными изделиями собственной работы – “передник” для вешалки, полка под телефон, даже оклады к иконам Алик режет сам. Правда, сейчас на это нет материала. Каждая из вещей – истинная ценность, которая нынче почему-то обесценена в ноль.
