Безымянная могила чернобыльца

«Приходишь сюда и сердце не на месте. Не заслужил он такого. 47 лет вместе прожили...», – говорит Халима Осколкова, протирая черные плиты, которыми облицован могильный холм ее супруга, Владимира. На плитах выгравировано: «Нашу боль не измерить и в слезах не излить. Мы тебя как живого будем вечно любить». На месте надгробной плиты торчит металлический штырь. Ни имени, ни фотографии покойного на могиле нет...

Владимир Осколков – чернобылец. Как рассказывает его супруга, из числа первых, отправленных на ликвидацию аварии. Скончался мужчина 3 августа 2017 года. Постановление правительства РФ №460 от 6 мая 1994 года предусматривает возможность установки надгробия чернобыльцам за счет средств министерства обороны. Этой возможностью воспользовалась Халима. Женщина говорит, что доплатить пришлось всего 15 тысяч рублей:
– Военкомат, якобы, поставил памятник. Заказывали в компании «Габбро». Памятник был страшный. Я на кладбище пришла – обалдела. Я, когда выбирала, показала на черную плиту. В итоге сделали памятник на плите с прожилками, из-за которых не было видно портрета. На обратной стороне памятника была трещина. Я говорю: «Убирайте и переделывайте». Памятник, якобы, увезли в Екатеринбург. И с концами… Сначала говорили, что вот-вот подвезут, потом – что машина сломалась. Я грозила судом, а мне в «Габбро» отвечали: “Идите! Подавайте! Мы уже ничего не можем сделать”. Вот и хожу кругами, скоро с ума сойду, наверное.
Договор с ООО «Похоронный дом «Габбро» на изготовление и установку надгробного памятника Халима Осколкова подписала 10 января 2018 года. В документе прописано, что памятник должен быть установлен в июле 2018 года.
После демонтажа надгробной плиты, Халима и «ГАББРО» заключили дополнительное соглашение к договору от 30 октября 2018 года. В документе говорится о продлении срока изготовления и установки памятника. «Срок изготовления и установки памятника май-июнь 2019 года».
3 августа исполнилось два года, с момента смерти Владимира Осколкова. Надгробия над его могилой нет.
– Я уже думала отдельно заказать надгробие. Но вдруг привезут это... И два памятника будет? – разводит руками вдова.

Памятник скоро установят?

В ООО «Похоронный Дом «Габбро» пояснили, что скоро ситуация разрешится.
– Проблема в том, что в прошлом году мы установили памятник, который женщине не понравился, хотя, в принципе, с ним было все нормально. Просто внутри камня были прожилки, что не является браком. Никакой трещины не было – 100%, – прокомментировала ситуацию Наталья, представитель компании в Серове. – Камень был нормальный, была прожилка, которая смотрелась как трещина, – это природный рисунок внутри камня. Мы этот камень демонтировали. Заказчики принесли новое фото – решили поменять, потому что изначально принесенная фотография была плохого качества, хотя на камне портрет получился хорошо. Мы демонтировали камень осенью прошлого года и подписали договор о переносе сроков установки. Головной офис, который находится в Екатеринбурге, проинформировал, что новый камень будет в мае-июне 2019 года. Но поставки на этого камня на сегодняшний день нет. С февраля у меня - бесконечные разговоры. Я закупками не занимаюсь, все контролирует Екатеринбург. Там сначала говорили, что у оптовиков нет стелы такого размера – у них камень 120 на 60 см. Последний раз мы с руководством общались около месяца назад, мне сказали, что в ближайшее время стела должна подойти. Такие моменты бывают, это рабочая ситуация.

С рыбалки - в Чернобыль

Владимира Осколкова отправили в Чернобыль 18 августа 1986 года. В это время Владимиру уже было 39 лет.
– Я пришла с работы и смотрела телевизор, – рассказывает Халима. – Заходят люди в форме (потом узнала, что военные). А муж у меня охотником был. Думаю, натворил что-то, коли милиция пришла? Спрашивают, где ваш супруг? Я говорю – не знаю. Сын за дверью прятался, говорит, а я знаю, где папа. Они — ну показывай! Муж на рыбалке был. Так его с речки в чем был и увезли. Вечером только вернулся – говорит, это не милиция была, а из военкомата: «Меня в Чернобыль забирают, там взрыв какой-то был. Завтра надо собирать вещи и на автовокзал». Полный автобус мужиков был, все с рюкзаками, все – в Чернобыль. Тогда еще не понимали, куда везут. Думала: “ну случилось что-то, поможет – ничего страшного”. А дома телевизор включила, смотрю – вертолеты падают, люди падают... Я испугалась...
Забирали мужчину на три месяца, однако вернулся он домой через месяц.
– Сын – инвалид с детства. Я потом в военкомат ходила, спрашивала – какое вы имели право мужа отправлять в Чернобыль? До военкомата с улицы Кирпичной пешком добежала. К военкому пошла, пинком открыла дверь. Военком: «Женщина, вам чего надо?». Я: «Мужика! Ты какое имел право отправлять его в Чернобыль? У него ребенок – инвалид с детства!». Он сразу обнял меня – тихо, тихо, тихо, он скоро придет. И он через месяц вернулся, – говорит Халима. – Пришел страшный такой... Похудел очень сильно. По больницам с ним ходила, он прямо там падал. А через три месяца он полнеть начал. Но никогда не жаловался, несмотря на то, что у него сильно опухли ноги. В последнее время он даже ходить не мог, глаза не видели... На операцию в Екатеринбург возили. После операции говорит: «Наконец-то я тебя увидал». И что? «Какая ты страшная стала». А ты себя когда последний раз в зеркало видал?
Владимир Николаевич всю жизнь не пил. После возвращения из Чернобыля к мужчине часто приходили школьники и студенты, Владимир рассказывал им о страшной катастрофе.
– Рассказывал, что скидывал графит с крыши взорвавшегося энергоблока. В Припяти был, – вспоминает Халима. – Расчищали там дворы. Говорил, что они даже забастовки устраивали, когда молодых военнослужащих присылали в Чернобыль – не давали молодым на крышу забираться, вместо них лезли, сами все убирали.
Владимир Осколков родился и всю жизнь провел в Серове. В 2006 году, в год 20-летия катастрофы на Чернобыльской АЭС, кавалер Ордена Мужества Владимир Осколков был внесен в Книгу почета Серовского городского округа с формулировкой «За мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС».
Владимир Николаевич скончался через три дня после 70-летия.