Сплав – от радости до…

Знаете, какой момент в сплаве по Какве самый радостный? - Когда скрывается из глаз последняя примета цивилизации – Башеневский мост, и ты понимаешь, что остался с природой один на один. Несколько дней чистейшего счастья - при любой погоде. 

Кто за чем пускается в плавание, конечно, но мы – смотреть во все глаза и слушать во все уши: лес наполнился жизнью, кругом полно всяких существ - летающих, ползущих, крадущихся; кончилось мертвое зимнее молчание. Это ли не чудо: в начале деревья с почти голыми ветками, лист даже не развернулся еще из почки – и на четвертый день пути набравшая цвет черемуха. Это оживание происходит практически у тебя на глазах. А цветы!.. Обилие цветов! Волчье лыко, адонис, медуница, ветреница, прострел, фиалка… На склонах горок, покрытых пока еще сухой прошлогодней травой, они выделяются особенно ярко. Глаз настолько отвык за долгую зиму от этого разноцветья, что радуешься каждой зеленой былинке. 
Поляны изрыты кабанами, муравейники разворочены голодными после спячки медведями, прибрежные леса полны лосиных следов – огромных, «клешнястых», глубоко впечатанных во влажную почву, и других следов жизнедеятельности, которые мы прозвали «колобашками» за их характерную форму. Есть такой старый и не очень приличный анекдот: молодой еврей на полустанке ждет проходящего поезда, в котором едет отец. Для общения всего несколько секунд. Поезд подходит, отец высовывает голову из окна, сын кричит: - Папа, ты хорошо какаешь? – Да! – ответил папа. И поезд умчался. Сын размышляет: - Если папа …, значит, есть чем; если есть чем, значит, папа хорошо кушает; если папа хорошо кушает, значит, у него есть деньги на еду; если есть деньги, значит, папа работает; если папа работает, значит, он здоров... К чему я это вспомнила? Если есть такое количество «колобашек», значит, их «производители» хорошо кушают… далее по тексту. Наличие жизни в лесу всегда радует, и вдвойне радует, когда этой жизни прибывает. 
На реке звенят кулички, как очень маленькие и очень звонкие колокольчики; то и дело срываются из-под берега пары уток и, свистя крыльями, скрываются за поворотом… Лягушки дают настоящие концерты, а в теплых лужах пузырится лягушачья икра с черными точечками зародышей. Один бурундучок сначала спрятался на дерево, а потом спрыгнул и побежал в замшелые камни, смешно подкидывая светло-рыжим задиком. А другой любопытно остановился, встал на задние лапки и замер, прислушиваясь к нашему свисту, так близко, что видно было, как моргают черные бусинки-глазки и ходят от дыхания бока. Наверно, пытался уловить хоть какой-нибудь бурундучиный смысл в издаваемых нами свистах, а потом разочарованно (моя твоя не понимай!) скрылся в норку. Из пещеры вынеслась заполошная летучая мышь, заметалась – и канула в глубокий верхний ход, таинственно-черный. Сквозь камни сочится вода, и тяжелый звук падающих с «потолка» капель наполняет гроты… 
И вся эта жизнь творится в тишине, она сама по себе, сама для себя, не напоказ, не для человека. Мы тут только гости, и счастливы уже тем, что нам позволили увидеть краешком глаза маленькие сценки из этого великого действа жизни. Поэтому и мы чаще всего молчим. И потому же мы уважаем «тихих туристов». 
Каква с каждым годом становится все более многолюдной. Но вот парадокс: чем больше народу стремится слиться с природой в экстазе, тем меньше природы остается. 
А теперь я скажу, какой момент сплава для меня самый… неприятный. Ненавижу, когда из-за поворота реки доносится громкая музыка и дикарские вопли какого-нибудь одуревшего от избытка кислорода «офисного планктона» (меня особенно этот бестолковый шум бесит, когда у птиц начинается пора гнездования, о чем, впрочем, многие и не догадываются, потому что никого на реке кроме себя не видят). Народ «отрывается» по полной. Как правило, после таких проплывающих остаются горы водочных бутылок, пивных жестянок, спиленные прямо на самой стоянке деревья для костра. За топливом в лес? Зачем, если прямо тут растут сосны и можно спилить хоть сколько – и для костра хватит, и для подстилки… Никогда не могла понять, зачем с собой тащить в лес, на реку ящиками шампанское или пиво в стеклянных бутылках. Ну, ладно, привезли ведь на машине (от нескольких населенных пунктов есть дороги к реке), не на горбу принесли. Почему нельзя это все опять загрузить в машину и вывезти обратно? Почему нельзя прибрать за собой стоянку?.. 
И вот приплывают/приезжают люди на зеленый красивый бережок, а оставляют за собой истекающие смолой пеньки, срубленные стволы, кострище и груды мусора по всей поляне… Цари природы! Все для человека! Причем не просто для человека, а ЛИЧНО ДЛЯ МЕНЯ, вся природа придумана МНЕ на потребу... СВИНЬЯ ПОД ДУБОМ, прав «дедушка Крылов». Шихан – конечную точку для многих «плавателей» - и вовсе превратили в свалку. Почему нельзя ввести экологический сбор с приплывающих и приезжающих, поставить контейнеры и организовать на эти деньги вывоз мусора? 
А еще я ненавижу охотников. Даже сейчас мы слышали несколько раз хлопанье выстрелов. Люди, вам что, есть нечего, дети ваши с голоду умирают? Много вам прибыли с утиной тушки?.. Охота в любом виде – это УБИЙСТВО. Как можно находить какой-то позитив в убийстве? Мы и так уж убили, отравили и загрязнили все, до чего смогли дотянуться, а все никак ничему не научимся… 
Фото: Марина Демчук, Александр Бушуев