В последние годы мы наблюдаем очень тревожную тенденцию в области культуры (впрочем, и не только в ней): функции культуры и учреждений культуры как ее проводников начинают смещаться от пробуждения и возвышения к опрощению и удовлетворению потребностей.
Потребности формируются средой: телевидением, радио, Интернетом. Вышеперечисленные медиа возводят потребление в культ, навязчиво вбивая в головы людей идею о том, что это и есть конечная цель существования человека (и, кстати, довольно успешно). Одновременно нам внушается, что уж если такой мир мы изменить не можем (а почему, собственно?), нам остается только подстраиваться под существующее положение дел. То же самое предлагается сделать культуре. То есть отказаться от своего предназначения в угоду прибыльному делу удовлетворения «хотелок» населения. В том числе - самых что ни на есть физиологических.
Очередное подтверждение этой печальной тенденции мы видим на уровне местных органов власти, отвечающих за развитие культуры.
Так, 15 декабря 2014 года в городе Красногорске (Московская область) прошел семинар для работников культуры под названием «Дом культуры – новый формат», организованный Министерством культуры Московской области. Среди участников – представители более чем 400 городов Московской области. Семинар ставил целью обозначение перспективных направлений развития культурной сферы Подмосковья.
Центральным событием семинара стало программное выступление Татьяны Викторовны Козловой, кандидата культурологии, зам. директора Фонда поддержки культурно-образовательных программ «Содействие», эксперта по культуре аналитического центра при Правительстве РФ
Она зачитала доклад «Сущность и специфика инноваций в социально-культурной сфере». Об этом докладе мы и поговорим.
Так, Т.В. Козлова, описывая текущее состояние дел в сфере культуры, обозначила «небывалый всплеск творческих и креативных идей, инициатив, движений в социально-культурной сфере», объяснив это кардинальным изменением мировоззрения современных людей: «Технические средства и их доступность дают возможность каждому выражать себя, включать творческий потенциал, призвать сделать что-то самостоятельно».
Далее Т.В. Козлова поставила под сомнение необходимость обучения и предположила, что при нынешнем уровне развития техники гибкость ума вполне может его заменить: «Не ремесло, а нестандартность идей, нестандартность видения в настоящее время выходит на первое место. И порой возникает такая крамольная мысль, что сейчас не надо учиться, действительно, вот тому ремеслу, а главное иметь гибкий, нестандартный ум. И креативный подход – это сегодня как раз характерная черта современной постмодернистской эпохи».
Здесь следует отметить два момента. Во-первых, оратор четко разделяет творчество и креатив, а во-вторых, утверждает креатив как явление в наступившей постмодернистской эпохе.
Признание наступления постмодернистской эпохи означает признание конца истории, т.к. первое возникает в результате второго. То есть развитие, восхождение и передача кодов, формирующих уникальность народа, отменяются. Поскольку о развитии речи нет, предлагаемые изменения в культурной сфере включают в себя технические, экономические и организационные изменения, которые называются инновациями. Любопытно другое. Если цель инноваций – не развитие человека, то что это за цель?
Итак, перечислим предлагаемые инновации.
Технические изменения касаются наращивания средств виртуализации культурного пространства (например, виртуальный музей ГУЛАГа в Санкт-Петербурге).
Экономические изменения включают в себя переход на «эффективные контракты». Имеется в виду экономическая эффективность. Т.В. Козлова предупреждает работников культуры: «посмотрите друг на друга и поймите, что такого рода эффективные контракты с вами будут заключены в ближайшее время. К чему они ведут? С тем, чтобы заставить вас работать с меньшими затратами, с лучшими результатами, более эффективно, с меньшим количеством людей делать большее количество работы. Поэтому в любом случае экономические инновации сейчас связаны именно с таким результатом». О сокращении штатов в целях повышения зарплаты и увеличения нагрузки на оставшийся персонал говорится не первый год. В годы первой перестройки это называлось секвестр, теперь – оптимизация.
Организационные изменения предполагают создание следующих форм:
1. Многофункциональные культурные центры. Под ними понимаются учреждения, соединяющие «четыре направления – образовательное, культурно-досуговое, оздоровительное и спортивное». Смешение спорта и культуры вызывает недоумение, однако подвергать сомнению компетентность оратора не приходится. Значит, смешение происходит намеренно.
2. Дома новой культуры – или по признанию самой Т.В. Козловой, «дома культурных меньшинств». Среди пилотных городов названы Калуга, Самара, Первоуральск и Владивосток. Для таких заведений предполагается использовать здания бывших промышленных объектов. Здесь мы имеем дело с вдавливанием культурных меньшинств в традиционное культурное пространство (схема та же, что и с продвижением ЛГБТ-сообществ).
3. Частные учреждения культуры, которые «выполняют те же самые функции, что … обычные музеи, но, вот, так, немножко с уклоном всё-таки в получение прибыли».
4. Творческие кластеры – «сообщества творчески ориентированных предпринимателей, которые взаимодействуют на замкнутой территории». Качестве образцов приведены Artplay на Яузе, «Винзавод», «Флакон», «Арма», «Гараж» и фабрика «Красный Октябрь».
5. Бизнес инкубаторы. Процитируем: «Есть примеры и в России… «Дом креативного предпринимательства» в Красноярске, ну и, вот, есть ещё один пример – Губернский колледж в Томске, когда учат художников быть предпринимателями, учат, как правильно работать с налоговой, как правильно платить налоги, там, как уходить от налогов и т.д.».
Заметим, культурно-просветительский компонент включен только в пункт 1, пункт 2 – культурные меньшинства, пункты 3-5 – коммерческие.
Необходимо обратить особое внимание на вошедшее в моду словечко постмодернистов-реформаторов - «немножко». Т.В. Козлова неоднократно применяет указанное слово для характеристики того, что она называет «новшествами». Это коварное слово можно услышать на разных уровнях. На практике оно (с чем мы сталкивались неоднократно) означает вовсе не «немножко», а «коренным образом», «преимущественно», «совсем». Своего рода эвфемизм наподобие «оптимизации». Когда вы слышите это слово из уст чиновника или креативного менеджера – ждите кардинальных изменений.
Продолжим изучение предлагаемых культурному сообществу изменений. Нововведения по части содержания «культурных» мероприятий включают в себя «флэш-мобы, флирт-вечеринки, это фрик-шоу, это различного рода дринк-шоу, пенное шоу, шоколадное шоу, неоновое шоу, фехтовальное шоу, ну и т.д.».
Среди набирающих популярность направлений обозначены фестивали, карнавалы, событийный и гастрономический туризм. Гастротуры, под которые уже откровенно маскируется реклама, – это удовлетворение не культурных, а преимущественно физиологических запросов, что у нас теперь, видимо, называется культурой. Возможность «культурно отдохнуть» в смысле вкусно поесть на выезде, так сказать.
При этом Т.В. Козлова оговаривает условия внедрения вышеизложенного: «Необходимо в творческих коллективах сформировать конструктивное, уважительное отношение к новшествам, их носителям... при этом нельзя забывать, что нужно своевременно формировать у населения потребность в этих новшествах, иначе они могут остаться невостребованными».
Было обозначено и еще одно направление: социокультурное проектирование. Социокультурные проекты, которые по определению Т.В. Козловой «решают проблемы социума средствами культуры», реализуются преимущественно на гранты, причем «очень многие города живут практически сейчас на осуществлении такого рода грантов». Среди примеров – проект «Коломенская пастила – история со вкусом» в г. Коломна Московской области, музей ветра в г. Похвистнево, Самарская область (название поселения образовано от слова «похвист» – ветер). Если так дальше пойдет – можно доиграться до полного абсурда. Например, страшно даже представить, какой культурный проект мог бы быть предложен деревне Дрищево Вологодской области.
Общая тенденция такова – библиотеки, музеи и прочие учреждения, предполагающие образовательно-просветительский аспект, должны по своей форме и содержанию приближаться к домам культуры, а дома культуры, в свою очередь, должны превращаться в аналог антикафе или общей гостиной, т.е. непритязательное развлекательное пространство, куда можно зайти поиграть в карты, поговорить, что-нибудь пожевать и посмотреть кино, развалившись на диване. К развлекательному пространству подключается оздоровительный и даже спортивный компонент. Как пример - йога по утрам на веранде того, что когда-то было библиотекой. Смешение видов деятельности (их сейчас, выпендриваясь, «на английский манер» называют уродливым словом «активности») и размывание рамок не случайно. Человек перестает различать, где спорт, где культура, а где просто развлечение. Спорт становится почти развлечением. Изобразительное искусство – бизнесом. Обучение бизнесу – культурой. Полный хаос – неразбери поймешь. Это и есть постмодернизм. Возможно, формирование такого восприятия и является целью, но все это не имеет отношения к культуре.
Источник: r-v-s.su/news/2015/kultura-kuda-idem
