Константин Батюшков: «… для муз дышал недаром»

235-летие К. Н. Батюшкова.

Вологда дала России и миру целую плеяду замечательных писателей и поэтов, среди которых Василий Белов и Варлам Шаламов, Сергей Марков и Николай Рубцов, Владимир Гиляровский и Джозеф Конрад… 20 век с его ужасами, войнами и прочими страстями несколько затмил наивный и мечтательный век романтизма, а вместе с ним и еще одно имя, которое есть в этом списке: Константин Батюшков. Между тем, Василий Андреевич Жуковский и Константин Николаевич Батюшков – «отцы» русского романтизма. А их в некотором смысле ученик Александр Сергеевич Пушкин о Батюшкове отзывался самым лестным образом: «Звуки италианские! Что за чудотворец этот Батюшков!»
Век романтизма тоже получил свою долю войн, страстей и ужасов. Константин Батюшков родился в 1787 году. Служил в Министерстве народного просвещения, печатал свои стихи в журналах (Ах, кабы у нас были такие министры! Сколь выиграло бы российское просвещение!) В 1807 молодой дворянин вступил в армию. Он стал участником трех войн. В военной кампании 1807 года против Наполеона был ранен; в 1808 участвовал в русско-шведской войне и, конечно, в Отечественной 1812 года. Он сражался под Лейпцигом и дошел до Парижа вместе с доблестной русской армией. 
Мой друг! Я видел море зла
И неба мстительного кары;
Врагов неистовых дела,
Войну и гибельны пожары.
… Трикраты с ужасом потом
Бродил в Москве опустошеннной
Среди развалин и могил;
Трикраты прах ее священный
Слезами скорби омочил.
Но здоровье поэта было подорвано, и друзья устроили ему службу в дипломатической миссии в Неаполе (вот и «звуки италианские»! будучи в Италии, невозможно не напитаться мелодичностью и гармонией этого языка)
Но конец жизни Батюшкова был страшен. Тяжелое наследственное заболевание (паранойя, мания преследования) привело его в психиатрическую клинику, а остаток дней он провел под опекой родных.
Константин Батюшков – один из лучших поэтов своей эпохи, которому блестяще удавался жанр элегии, интимной лирики. В его поэзии – глубокий внутренний мир человека, ощущение радости земного бытия, несмотря на трагическую судьбу самого поэта.