Хочешь быть здоровым – бегай, хочешь быть умным – бегай…

1 апреля – 325-летие со дня рождения Антуана Франсуа Прево.

Известный французский писатель 18 века Антуан Франсуа Прево сам себя называл «ссыльный аббат Прево». Его жизненный путь весьма витиеват: был послушником в иезуитском монастыре - сбежал, потом на военной службе – сбежал, вернулся к иезуитам – сбежал. От армии его отвратила строгая дисциплина, от монастыря – несчастная любовь. Снова стал монахом; на сей раз терпения хватило на семь лет, и Антуан Франсуа даже принимал участие в ученых трудах бенедиктинцев. Но, по уже установившейся традиции, сбежал. Теперь ему пришлось оставить Францию. 
Он жил в Голландии, Англии, писал, пытался найти богатых покровителей, влюблялся (но до женитьбы не дошло – вовремя вспомнил про монашеский обет), издавал журнал «За и против»; именно в этом журнале впервые было напечатано самое известное его произведение – «Манон Леско». В конце концов Прево получил прощение от Папы, отпущение грехов и возможность вернуться на родину. Вскоре он оказался замешанным в скандале и… да, правильно, сбежал за границу. 
Видимо, эта постоянная беготня в достаточной мере обогатила его впечатлениями, поскольку, вернувшись, он начал издавать серию очерков о путешествиях. Беглый монах был не только романистом (у нас из полутора десятков его романов переведено всего два), но и переводчиком (перевел модного тогда в Европе Ричардсона на французский – помните: «Она влюблялася в обманы и Ричардсона, и Руссо»?). Конец этой гиперактивной и скандальной биографии положил апоплексический удар.
Герои «Манон» похожи на своего создателя. Их тоже кружит в вихре страстей, и они так же не знают покоя… «Манон» была запрещена во Франции, «безнравственный» роман даже сжигали на площадях. «Этот бывший бенедиктинец — полоумный; недавно он написал омерзительную книжку под названием «История Манон Леско», а героиня ее — потаскуха, сидевшая в приюте и в кандалах отправленная на Миссисипи. Книжка продавалась в Париже, и на нее летели, как бабочки на огонь, на котором следовало бы сжечь и книжку, и самого сочинителя, хотя у него и недурной слог». «Книга написана с таким мастерством и так занимательно, что даже порядочные люди сочувствуют мошеннику и публичной девке», — писала «Парижская придворная и городская газета».