«Из таких-то дебрей, из таких трудностей я все-таки вышла человеком…»

Идет работа над четвертой книгой о судьбах репрессированных земляков. Предлагаем вашему вниманию один из материалов будущей книги. Рассказ записан со слов самой Евдокии Федоровны Бубновой.

«Из таких-то дебрей, из таких трудностей я все-таки вышла человеком…»

Известный в городе врач, долгожитель, большая труженица, эта женщина испытала в своей жизни и судьбу репрессированных, и судьбу детей войны.
Рассказывает Евдокия Федоровна Бубнова:
Я родилась в 1930-м в деревне Дедуровка Оренбургского района Оренбургской области. А в 1931-м нас выслали как зажиточных, богачей. А у нас было только обычное хозяйство. (Из архивной справки: Из имущества – дом с надворными постройками, две головы рабочего скота, две головы продуктивного скота, пятнадцать голов мелкого, посев 5 десятин, полностью инвентарь».)
Дедушку Анисима забрали и расстреляли. Были сталинские времена… Я не могу без слез говорить…
Мне был годик. Нас привезли на Урал, везли в товарных вагонах. Высадили в лесу. Поселок Атюс. Там жили лесорубы. Они валили лес и сплавляли по реке Атюс. Здесь наша семья находилась на спецпоселении с 1931 по 1947 год.

Мой папа, Прочанкин Федор Анисимович, был очень грамотным, красиво писал, был бухгалтером по образованию. Вот он и считал лесорубам зарплату, выдавал зарплату. Один раз он верхом поехал выдавать зарплату рабочим, которые находились где-то в лесу. Нужно было переплывать реку. Стал переправляться, а лошадь не справилась с течением и начала тонуть, и папа едва не утонул вместе с лошадью. Но каким-то чудом они выплыли: папа уцепился за лошадь, и она его вытянула за собой. Но он умер рано, в 61 год, от рака, в 1959 году.
Мама, Приходкова Гликерья Владимировна, родилась 18 мая 1898 года в поселке Дедуровка Чкаловского района Чкаловской области (с 1938 по 1957 год название Оренбурга было заменено на Чкалов, соответственно, Оренбургская область стала Чкаловской). Мамины родители: Приходков Владимир Николаевич и Приходкова Варвара Антоновна. Мама моя умерла в 1976 году от гипертонической болезни.
Нас, детей, в семье было трое, и все девочки: Анастасия, Мария, Евдокия.
Когда нас привезли на Атюс, там всем управлял комендант. Анастасия работала у него техничкой, ухаживала за детьми. Она не закончила даже ни одного класса школы. А я в поселке Атюс закончила четыре класса. До сих пор помню учительницу: Борозденкова Надежда Васильевна. Потом я училась в Марсятской школе, за 16 км от нашего поселка приходилось добираться пешком или ездили на попутках.
Когда началась война, я еще училась. Хлеба не хватало, мы даже колоски собирали. Бабуля, у которой я жила на квартире, меня чаем поила: «ДУша, иди чай пить!» Родители садили огород, корова у нас была… Всего хлебнули в войну…
После школы-семилетки я переехала в Серов и поступила в фельдшерско-акушерскую школу, где заведовала Бирбасова и… Маликова, кажется. Фельдшерско-акушерскую школу я закончила с отличием, год работала акушеркой, а потом поехала поступать в медицинский институт. 
Как только, из таких-то дебрей, из таких трудностей я все-таки вышла человеком, я даже не узнаЮ себя… Все вспоминаю и плачу. А мне сейчас 95 лет… Вот так, никто мы были – и вышли людьми.
Когда нас реабилитировали, нам всем выдали деньги, я даже сумму помню – 280 рублей. Не тысячи, конечно… Родители купили мне золотые сережки. И я поехала отдыхать, тут, недалеко, Курьинский санаторий. В вагоне ехала – сережки надела, красиво… Приехала на курорт – одной сережки нет. Я, видно, снимала платье, а оно снималось через голову, и сережка упала. Вторая сережка осталась у меня, и я ее хранила до недавних пор. А сейчас золото все отдала дочери, и она эту сережку повесила на цепочку. Когда я приходила в магазин, продавцы все говорили: «Ой, какая у Вас подвеска красивая!» Она все еще живая, эта подвеска.
Я приехала в Свердловск. Сдавая экзамены, не прошла по конкурсу, но не расстроилась. Я услышала по радио, что объявлен дополнительный набор, 80 человек. Меня приняли без экзаменов. Директором института тогда был Зверев. Это было в 1950-м году. Шесть лет я отучилась в Свердловске на педиатрическом факультете, закончила хорошо. Но с детьми не работала. Меня направили в Крым, в Гурзуфский военный санаторий Министерства обороны. Здесь я встала на воинский учет. Работала с невропатологом, который меня всему научил и сказал: «Ты будешь невропатологом».
В Серове остался у меня жених Саша, мы переписывались, он приезжал ко мне, а потом я отработала положенное время, и он увез меня в Серов в 1957 году, мы поженились. Мы познакомились еще во время учебы в институте: юридический и медицинский институты находились рядом. Я жила в общежитии; была скромно, бедно одета, ни обуви, ни одежды хорошей. Как-то мы шли из института, было очень грязно, идти невозможно в моей обуви. И он купил мне ботинки. Он юрист, работал здесь в Серове. Рано умер. И вот уже столько лет я живу одна.
Педиатр по специальности, я в этом качестве ни дня не работала. Меня назначили заведующей поликлиникой, всякие руководящие работы были, потом я работала невропатологом вместе с врачом Никоновой в нервном отделении, а потом в поликлинике на приеме пациентов. После выхода на пенсию много лет проработала в военкомате, окончательно ушла на пенсию в 86 лет.