Быть или не быть? (Философия от Ольги Ларионовой)

Ларионова Ольга Николаевна (наст. фамилия Тидеман) — советская русская писательница, одна из ярких фигур отечественной научной фантастики.

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?
«Гамлет» У. Шекспира в переводе Б. Пастернака.
В клубе молодых философов в рамках темы года («Как стать по-настоящему свободным?») мы рассмотрим повесть Ольги Ларионовой «Леопард с вершины Килиманджаро».
Сюжет этой повести разворачивается в далеком будущем. Люди Земли в порядке эксперимента посылают автоматический зонд-звездолет к далекой звезде. Звездолет вернулся, но принес в машинной памяти не сведения о звезде и ее планетах, а сведения о землянах на 170 лет вперед, то есть год смерти каждого человека. 
Люди Земли оказались перед испытанием: нужно ли обнародовать эти сведения, нужно ли каждому узнавать конечный срок своей жизни?
Главный герой повести Рамон, впрочем, узнает обо всем этом 11 лет спустя, поскольку в момент возвращения звездолета возникло неизвестное излучение, и он оказался замурованным в отдаленном спутнике. После того, как его все-таки вернули на Землю накануне нового года, он замечает, что люди стали очень деловыми и торопливыми, менее расположенными (как ему показалось) к сердечным отношениям… Как потом выяснилось, его любимая женщина по имени Сана сразу же после аварии на спутнике организовала спасательную экспедицию, но из-за остаточного излучения она не была успешной, а все члены спасательной команды получили смертельную дозу радиации. Рамон узнает, что этот новый год является для Саны последним. Рамон случайно знакомится с молодой девушкой-горноспасателем Илль и между ними возникает чувство влюбленности… Вот одна из коллизий повести: должен ли герой выполнить долг перед бывшей любимой и провести весь последний год ее жизни рядом с нею или отдаться новому чувству? Оставим проблему долга в такой ситуации для разбора психологам, нас интересует философская проблема конечности жизни человека и его отношения к ней.
Это вопрос свободы выбора: узнавать о своем конечном сроке или остаться в неведении? 
Рамон видит, что многие люди выбрали первый вариант – вот почему они такие деловитые и сосредоточенные. Он считает, что в этом нет необходимости, и уверен, что Илль, которой всего восемнадцать, тоже не испытывает никакого желания узнать год своей смерти. Возлюбленная героя бросается спасать подростков от лавины и при этом погибает. И как узнает впоследствии Рамон, она тоже знала, что этот год для нее последний… 
Но перенесемся из фантастического будущего в наше время. Мне кажется, что абсолютное большинство людей не стали бы узнавать свой конечный срок. Уж очень нас страшит смерть. 
А страх – это главный барьер для свободы, одного из главных условий истинно человеческого бытия.
Представьте себе треугольную клетку со сторонами: Смерть, Животность, Виртуальность. Внутри этого треугольника и мечется современный человек. Он может сам уйти в смерть или заигрывать с нею - все экстремальные и рискованные занятия («адреналин в кровь»); он может уйти в животность – жить только поглощением пищи, совокуплением, подчинением себе других «особей»; и, наконец, он может сбежать в виртуальность химическую (наркотики, алкоголь), психологическую (религия, секты) или электронную – самую «хищную вещь» нашего века. Но являются ли все эти метания свободным выбором, то есть истинной жизнью Человека? А может быть, это иллюзорная свобода выбора форм НЕБЫТИЯ при жизни? Ведь жить (существовать) и быть – это разные вещи: вполне возможно бездумно и бесцельно вырезать из ветки дудочку и так и не узнать, что на ней можно играть…
Понятно, что, живя на плоскости плоской жизнью, выбраться из клетки невозможно. Но выход есть, и его нам показывает Ольга Ларионова в судьбе Илль – это выход вверх. Как только человек отлипает от своей индивидуальной смертной судьбы, как только он возвышается до служения другим людям, он находит выход. Зная свой смертный год, Илль могла бы не торопиться уходить в его начале (особенно при том, что в ее жизни появился любимый человек). Но она выбирает другое, поскольку ценит не только свою индивидуальную жизнь, но и жизнь вообще, осознает, что ее НЕБЫТИЕ здесь и сейчас – это условие продолжения БЫТИЯ для других. 
Но она вовсе не была абсолютно бесстрашной, как красотки из современных блокбастеров. Что же помогло героине преодолеть естественный страх перед смертью?
Как мне представляется, в процессе духовного роста у человека происходит эволюция страха – страдания. 
Страшась перед смертью, мы изначально страшимся прежде всего за себя – это инстинктивный страх перед потерей биологического существования, страх одинокого, оторванного от общего бытия существа. Но именно Смерть, как неизбежное небытие, приводит человека к страху ЗА свое, человеческое сбывание. Это страх за то, что, быть может, не сделал то, что был призван сотворить - а это уже страх за жизнь. У Илль, укорененной в жизни, сродненной с другими, преобладает страх - страдание не «за себя любимую», а за других людей, за окружающую жизнь, за бытие этого мира в будущем.
Из страха - страдания по истинно человеческому, неподдельному, осмысленному, сопряженному с другими людьми бытию и возникает пронзительная любовь к миру.
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
Сергей Есенин
«В той стране не будет» того, что может быть и должно быть взлелеяно, утверждено, сохранено для тех, кому еще предстоит жить после нас…
«Свести со смертью счеты», стать свободным от бремени довлеющего страха может только тот, кто самоопределился в своем отношении к бытию, кто покончил с идеей «бытия только для себя» и нашел оправдание своего существования в служении жизни. 
В далеком будущем Ольги Ларионовой свобода от страха смерти достигается на путях любовного движения вверх, восхождения к подлинному бытию, слияния со всем человеческим родом. 
Ну, а что же мешает нам здесь и сейчас? Разве и без знания своего последнего года мы не понимаем, что конечный срок есть для каждого и что он очень близок? И разве нет в современном бытии примеров жертвенности и самоотдачи? 
Вот один из примеров, поразивших меня в свое время.
Александра Деревская усыновила в годы войны больше 20 детей, в том числе 17 ребят, вывезенных из блокадного Ленинграда, — истощенных, про которых другие сельчане думали: «не жильцы».
Всего через заботливые руки Александры Деревской прошли 65 ребят. 
Были ли у этой женщины (с такой огромной семьей) год, месяц, день только для себя самой? И часто ли ей приходилось впускать в свою жизнь, напряженную, исполненную трудом ради детей, мысль - страдание о смерти? 
Придирчивый читатель скажет: «Вот опять пример из героического, экстремального времени…»
Но разве каждый из нас не согрет любовью - заботой близких людей, которые рядом, или тех, кого уже нет между нами, но которые так благотворно влияют на нас и, как звезды, продолжают светить нам из «ужасного» НИЧТО? 
Человек, наверное, никогда не будет полностью свободен от страха перед своим небытием, но он может освободиться от постоянного гнета такого страха, может не метаться в безвыходном плоском треугольнике плоского, несвободного существования, если отыщет здесь и сейчас свою и только свою миссию-заботу. 
И неужели лучше было бы быть бессмертными, лишенными напрочь страха смерти, поэтому и не нуждающимися в утверждении жизни и, значит, не знающими… любви?
Вопрос Ольги Ларионовой – это вопрос каждому из нас.
6.11.2022 г. Александр Бушуев.