Думаю, у каждой девочки есть этакий Державин в юбке, который в гроб сходя, ну или немного раньше, своеобразно благословляет ее на дальнейшую жизнь. Не в том высоком смысле, какой изображают на холстах: старец держит руку над головой отрока и произносит мудрые фразы напутствия, полные сакрального. А в том, что этот «Державин» успеет внушить ей о предстоящей жизни прямыми ли рассуждениями о женской доле. Или косвенными, предоставив девочке понаблюдать за тем, как складываются отношения между самой «Державиной» и ее супругом. И выучить наизусть правила семейного тона, которые она, девочка, потом будет проецировать в своей жизни.
Что это за правила: «все мужики козлы и уроды и им только одно надо», «мужик, по сути, существо одноклеточное», «главное, вовремя показать, что в семье должен быть хозяином кто-то одна»? Или все-таки что-то о взаимном уважении и любви? Тут как уж как кому из девочек повезет. Или не повезет совсем.
Когда мне было лет двенадцать-тринадцать, я случайно попала на какое-то торжество в дом одной знакомой нашей семьи. Солировала за столом родственница этой знакомой. Как громко и витиевато она рассказывала о своем женском семейном подвиге! Как описывала отношения с супругом, которые, по ее уверениям, являются идеалом семейного счастья. Сколько трудов она вложила в эти отношения! И даже раскрыла всем присутствующим свой большой секрет: она с первого дня брака тщательно и неуклонно воспитывает своего мужа! Под себя. Ведь они ж, мужики, что из себя представляют? Этакий пластилин, набор инстинктов и условных рефлексов, вещала она. А умная женщина возьмет этот пластилин, да обомнет его как надо. Как ей(!) надо. И вот, спустя годы он, готовый муж, так воспитан, что просто загляденье! И даже поделилась с нами парой приёмчиков. Все это она вещала с выражением такой невероятной уверенности, что я совершенно искренне поверила в ее теорию.
В то время мы с подружками горячо обсуждали наши личные перспективы будущих наших семей. Ни у одной из нас не было красивого, да что там, маломальски приемлемого примера счастливого супружества. Иногда казалось, что мы нашли такой пример. Ан нет, стоило чуть дольше задержаться в казавшемся нам счастливым доме, как открывались такие скрытые в нем тайны, что хотелось бежать оттуда немедленно и впредь обходить его стороной.
Неотвратимость брака нами как-то даже не обсуждалась. Были, конечно, кроткие реплики вроде «я тогда вообще лучше замуж не пойду», но настолько они были несостоятельными, настолько неуверенно они звучали…
И вот, получив такие ценные познания, я естественно поспешила поделиться ими с подружками. Мы долго обсуждали возможности воспитания будущей второй половины и в итоге пришли к выводу, что замуж надо выходить за человека много младше. А еще, наивно решили малолетние дурынды, лучше уже сейчас присматривать нужные кандидатуры среди пацанов и аккуратно внушать им нужные нам мысли.
К счастью для нас и наших «кандидатур», было у нас в то время неимоверное количество интересов, окромя забот о будущем замужестве. И все эти интересы требовали нашего времени и внимания…
А потом так сложились обстоятельства, но нам с той взрослой знакомой довелось снова встретиться. Спустя лет семь-восемь после того памятного разговора мы вновь оказались за одним столом. Между любящими, как я считала, супругами, завязалась короткая, но крайне грязная и некрасивая перепалка. Та самая, когда сквозят между словами взаимные усталость и раздражение. Когда выброшенные в лицо другому фразы произносятся уже неоднократно. Когда цель этих слов – не поиск истины в застольном споре, а банальное - сделать больно.
Ее муж вышел из-за стола и ушел в соседнюю комнату. Лицо женщины перекосилось. И она прошептала ему в спину: «Ненавижу его! Как я его ненавижу! Сколько лет живем, а все такой же противный!»
Нам снова доводилось видеться. В застольях и в повседневности. И хоть и слышались иногда ее громкие рассказы о собственном героизме на почве семейных драм, повседневность выдувала все ее воздушные замки. Они ненавидели друг друга. Почему-то продолжали жить вместе. Жилищный вопрос держал их рядом, привычка, образ идеальной семьи, который они нарисовали? Или просто страх перед надвигающейся старостью?
Однажды я рассказала ей о разводе нашей общей знакомой. Женщина вздохнула и печально поведала мне, что неоднократно задумывалась об этом по молодости, но продолжала зачем-то сохранять опостылевший брак. Хоть и выросшие дети уже неоднократно говорили: «Разводитесь, сколько можно»…
Я до сих пор помню то изумление от по-стеклянному звонко рассыпавшейся теории, которая была нам, девочкам, когда-то была преподнесена в качестве истины моей личной антиДержавиной. И дурно стало от мысли о том, что можно жизнь положить на перевоспитание взрослого человека. Собственную, заметьте, и такую ужасающе коротенькую жизнь, у которой есть еще все шансы быть наполненной счастьем. А потом его, казалось бы, так удобно подогнанного под мое лекало, люто возненавидеть. Потому что может оказаться, что не то и не так тобой взращивалось в нем. Что внушалось не доброе и вечное, как казалось, а всего лишь проекция собственных комплексов и убогих, как тоже может выясниться, моих взглядов. Да и вообще может оказаться, что ничего не взращивалось, а тупо и зло каверкалось и уродовалось уже сформированное задолго до нашей встречи. Неплохо сформированное, между прочим. Но не для меня. И вовсе не это мне надо было для счастья!
Можно, конечно, купить в магазине пальто на три размера меньше, чем надо. И попробовать его перекроить, надставить, перекрасить, перелицевать в тупом и непонятном упорстве, что вот именно это пальто тебе предназначено судьбой. Только вдруг окажется, что и портниха ты фиговая. И материя, из которого оно сшито, слишком сложна для твоих криворуких манипуляций.
И на следующей неделе в магазине появится пальто твоего размера, но ты не узнаешь об этом никогда, потому что будешь занята «воспитанием» уже купленного. И чем дольше ты будешь корпеть над созданием собственного, как тебе будет казаться, шедевра, тем сложнее будет признаться, что ты ошибся. А зимой, когда сквозь криво наложенные тобой стежки будет дуть, ты будешь печально жаловаться подругам, что пальто ну совсем-совсем не греет. А ведь на него потрачено столько лучших лет твоей жизни!.. И на все логичные вопросы, почему бы тебе не отказаться от этого пальто, сердито напоминать о вложенных уже усилиях. И вздыхать устало: «А вдруг я больше никогда не куплю нового? Нет уж, хоть плохонькое, да мое»…
К великому моему счастью, и я уверена в этом до сих пор, что именно к счастью, эта встреча с глубоким «перевоспитательным» смыслом произошла задолго-задолго до того времени, когда жизнь начала подталкивать к вопросам создания собственной семьи уже вплотную. И на горизонте начали появляться самые разнообразные персонажи, претендующие на роль второй половины. И я понимала прекрасно, что ни минуты своей жизни не потрачу на переделку этих людей. Потому что, во-первых, дело это, как выяснилось, а потом и многократно подтвердилось на примере многих других пар, бесполезное и крайне болезненное для обеих сторон. А, во-вторых, мне и без этого всегда было чем заняться. И если я решусь на отношения с кем-то из них, то перво-наперво мне придется принять и выводок тараканов в голове этого человека и пытаться ужиться с ними. Ведь и он в свою очередь будет пытаться ужиться с моими. И если это удастся – то будет нам большое взаимное счастье. В конце концов, именно благодаря этим особенностям мы оказались в одно время в одном месте и заметили друг друга.
Либо, если уж ну совсем неприемлемым кажется поведение тараканов партнера, то расстаться. Не растягивая этот процесс до того времени, когда взаимность из нежности перейдет в фразу «Сдохни, тварь!»
