Забытые ямбы

200-летие со дня рождения Льва Александровича Мея. 1822-1862

Ты непородист был, нескладен и невзрачен,
И постоянно зол, и постоянно мрачен;
Не гладила тебя почти ничья рука, —
И только иногда приятель-забияка
Мне скажет, над тобой глумяся свысока:
«Какая у тебя противная собака!»
Когда ж тебя недуг сломил и одолел,
Все в голос крикнули: «Насилу околел!»
Мой бедный, бедный Чур! Тобою наругались,
Тобою брезгали, а в дверь войти боялись,
Не постучавшися: за дверью ждал их ты!
Бог с ними, с пришлыми!.. Свои тебя любили,
Не требуя с тебя статей и красоты,
Ласкали, холили — и, верно, не забыли.
А я… Но ты — со мной, я знаю — ты со мной,
Мой неотходный пес, ворчун неугомонный,
Простороживший мне дни жизни молодой —
От утренней зари до полночи бессонной!
Один ты был, один свидетелем тогда
Моей немой тоски и пытки горделивой,
Моих ревнивых грез, моей слезы ревнивой
И одинокого, упорного труда…
Свернувшися клубком, смирнехонько, бывало,
Ты ляжешь, чуть дыша, у самых ног моих,
И мне глядишь в глаза, и чуешь каждый стих…
Собака была куда более благодарным слушателем и ценителем литературных трудов Льва Александровича хотя бы уже потому, что оказалась обязана ему жизнью. Лев Мей бросался на помощь любому живому существу, попавшему в беду, он любил и жалел всех – птиц, людей, собак, любую живность… И, конечно, не смог видеть, как несут топить щенка. Вот этот самый щенок вырос в некрасивого и неласкового пса, но Мей возился с ним всю песью жизнь, так что стихотворение-посвящение Чуру написано вполне конкретному, реальному герою.
Мей – поэт не первого и даже не второго эшелона, так было в 19 веке, в 20, а сейчас и вообще маячит где-то на очень дальних рубежах литературоведения. Печальная ирония: сборник стихов назван «Забытые ямбы»; собственно, так оно и сталось. Как вы лодку назовете…
Да, длинноват; да, порою скучноват; да, недостает ярких эмоций, глубоких чувств… Может быть, потому что и его собственная жизнь мелкого служащего, скромного сочинителя не знала особых взлетов и падений, душевных бурь и трагических потерь… Он не революционер, не Буревестник, не потрясатель устоев, без особых амбиций, порядочный, добрый, хорошо образованный человек, мечтатель и наблюдатель. Стихи про «не нашу» жизнь – Африку или родину попугая Арашки Южную Америку – картины выдуманные, они скорее умозрительны, описательны, чем эмоциональны. 
Но все-таки это очень хорошо, добротно, красиво сделанные стихи. 
Разве вы не представите эту удалую тройку, читая строки:
Вся в инее морозном и в снегу,
На спуске под гору, в разгоне на бегу,
Постромки опустив и перегнув дугу,
Остановилась бешеная тройка
Под заскорузлыми вожжами ямщика…
Что у коней за стати!.. Что за стойка…
Ну!.. знать, у ямщика бывалая рука,
Что клубом удила осеребрила пена…
И в сторону, крестясь, свернул свой возик сена
Оторопевший весь со страху мужичок,
И с лаем кинулся на переём Волчок.
Художник! удержи ты тройку на мгновенье:
Позволь еще продлить восторг и наслажденье,
За тридевять земель покинуть грусть-печаль
И унестись с тобой в желанную мне даль…
Впрочем, ее и представлять особо не надо, стихотворение написано как отклик на картину известного живописца-«лошадника» Николая Егоровича Сверчкова «Тройка».
Есть и другие стихи. Как любой лирик, он и про любовь, и про птичку в клетке, и про русскую старину, и в альбом... И драмы в стихах есть: «Царская невеста», «Псковитянка»… И переводы: Байрон, Гейне, Шиллер, Мицкевич – поэты-романтики. И переложение «Слова о полку Игореве» с древнерусского на язык 19 века. 
Но в целом создается впечатление, что Мей лучше всего писал о том, что непосредственно окружало его. Самые теплые и душевные стихи – о близких и о близком: «отец, младенец-брат, две бабушки мои»… любимые собаки, гнедой Буянчик, малиновка в клетке, одуванчики… Маленький уютный мир и его скромный певец.